Полководцы первых Романовых

А потом Бориса Михайловича вновь отправляют за воинскими контингентами — в Нижний Новгород. Полков, выведенных из Можайска, и полков, накопленных к тому времени в самой Москве, все еще не хватало для защиты города.

Тем временем Владислав со своим изрядно потрепанным, голодным и недополучившим жалованье войском в сентябре 1618-го двинулся от Можайска к Москве, занял Звенигород и добрался до стен русской столицы. Так и незахваченный Можайск остался у него за спиной. В октябре королевич осмелился штурмовать Москву, но потерпел поражение. Скоро начнутся переговоры, которые в итоге завершат русско-польскую войну.

Но для Бориса Михайловича все это — события, происходящие в отдалении. Ему хватало и других забот.

Добравшись до Нижнего, Лыков, помимо обычной военно-административной работы, должен был совершенно неожиданно заняться работой другой, а именно той, от которой он уже начал отвыкать и которая была ему, видимо, не особенно приятна. Лыкову досталось… вновь усмирять казаков.

Вторжение Владислава активизировало мятежную часть казачьих масс. Враг всячески прельщал казаков бросить службу у Михаила Федоровича, не надеяться на его милости, перейти на сторону его противника. И казачество русское опять шатнулось. Кто-то и впрямь перебежал к королевичу, иные просто покинули действующую армию, принялись грабежами, вымогательством и разбоем добывать средства к пропитанию. Казалось, опять Смута входит в свои права…

В Вязниках (Ярополческая волость) у них образовался лагерь, откуда выходили отряды, контролировавшие окрестные земли и обиравшие крестьян. Там же даже появился острог — казачья цитадель. Специалисты считают, что близ Вязников могло собраться 2,5–3 тысячи человек ратной силы^{145}. В тылу русской армии, едва-едва выдерживавшей натиск Владислава, мятежное казачье воинство создавало губительную угрозу.

В октябре Борис Лыков вел тяжелые переговоры с вязниковским казачеством. Именем правительства он обещал многое: взять на службу, не разбирая, кто из холопов, а кто нет, выдать повышенное жалованье, оставить казакам награбленное имущество, простить всех и за всё. Наверное, ему было противно идти на такие уступки, но на сей раз собрать мощную карательную армию, как в 1614-м, не представлялось возможным, а значит, приходилось склониться перед казачьими атаманами. Борис Михайлович даже предоставил им право самим выбирать, под чьи знамена они отправятся служить: к нему, в Нижний, или к князю Черкасскому в Ярославль. Завершив переговоры к своей пользе, казаки пошли к Ярославлю.

Борис Лыков по большому счету прошел осенью 1618 года через бездну унижений. Но… задачу он выполнил. Так или иначе, мятежная армия рассосалась. Действия князя опять имели спасительный для Русской державы итог.

С 1619 года для князя Бориса Лыкова наступает мирная жизнь. Как полководец он более не знает ни дальних походов, ни больших сражений. Звездные часы в его жизни исчерпаны.

Это не значит, что Борис Михайлович совершенно избавлен от воинской службы. Нет, время от времени ему дают воеводский пост. Только во всех случаях подобного рода должность воеводы не потребовала от Лыкова вести какие-либо боевые действия.

В начале 1620-х годов ему пришлось два года провести на воеводстве в Казани. Дело не только почетное, но и весьма ответственное. Смутное время возбудило в регионе брожение. Умы нравственно нестойких людей наполнились идеей: а не стоит ли Казанской земле жить отдельно от Москвы, от России? Ведь еще несколько десятилетий назад так оно и было…

Борис Лыков, страж династии, как видно, имел задание утихомирить сепаратистские настроения. Он правил спокойно, обойдясь без карательных акций, не применяя чрезмерной жестокости, не провоцируя на бунт, но и не позволяя мысли об отделении хоть сколько-нибудь задержатся в общественном мнении местных жителей.

Прочие военные его службы не столь знамениты: строил в Нижнем Новгороде острог с башнями, мост; в Можайске проверял качество каменной крепости недавней постройки; собирал чрезвычайные налоги в 1634 году — для спасения русской армии под Смоленском; но армию ту, как уже говорилось выше, спасти не удалось.