Полмира

– Полагаю, ты бы знала, если бы смотрела на дочь, а не завлекала нашего кормчего.

– Боги, Хильда, ты ничего не прощаешь, да?

– Черт возьми, мой отец называл меня Колючкой!

– О, твой отец, конечно. Ему бы ты простила что угодно…

– Может, потому что он мертв.

Глаза Колючкиной матери снова наполнились слезами, как обычно.

– Иногда мне кажется, что ты была бы счастливее, если бы я к нему присоединилась.

– Иногда я так и думаю! – И Колючка подняла свой матросский сундучок. Отцовский меч стукнул внутри, когда она взвалила его на плечо и потопала к кораблю.

– Мне нравится ее своевольный характер, – услышала она голос Скифр позади. – Вскоре мы направим его в нужное русло.

Один за другим они забрались на борт и расставили матросские сундуки на свои места. К большому Колючкиному отвращению Бренду досталось второе заднее весло. Они двое были прижаты почти друг к другу сужающимися бортами корабля.

– Только не толкай меня под локоть, – прорычала она, и ее настроение было отвратительнее, чем обычно.

Бренд устало покачал головой.

– Может мне просто выброситься в море?

– А ты можешь? Было бы идеально.

– Боги, – пробормотал Ральф со своего места на рулевой платформе над ними. – Я что, вынужден буду всю дорогу по Священной выслушивать, как вы двое цапаетесь друг с другом, словно пара мартовских котов?

– Скорее всего, – сказал Отец Ярви, косясь на небо. Оно было облачным, и пятно Матери Солнца едва виднелось. – Плохая погода для выбора курса.

– Неудача в погоде, – простонал Досдувой от своего весла где-то посредине корабля. – Ужасная неудача.

Ральф надул щеки, покрытые седой щетиной.

– В такие времена мне не хватает Сумаэль.

– В такие времена, и во все остальные, – сказал Отец Ярви с тяжелым вздохом.

– Кто такой Сумаэль? – пробормотал Бренд.

Колючка пожала плечами.

– Откуда мне, черт возьми, знать? Мне никто ничего не говорит.

Королева Лаитлин наблюдала, как они отчаливают, положив руку на тяжелый живот. Она коротко кивнула Отцу Ярви, затем повернулась и направилась к городу, ее стадо невольников и слуг суетилось позади нее. В команде корабля в основном были люди, вольные как ветер, так что на берегу осталась лишь небольшая горстка провожающих. Мать Колючки была среди них, по ее щекам текли слезы, и она махала рукой, пока пристань не превратилась в пятнышко вдали. Затем цитадель Торлби стала лишь неровными зазубринами, а потом и Гетланд растаял в серой дали над серой линией Матери Моря.

Когда гребешь, смотришь назад. Всегда смотришь в прошлое, никогда в будущее. Всегда видишь, что теряешь, и никогда то, что добудешь.

Колючка напустила на себя храбрый вид, но храбрый вид может быть хрупкой штукой. Ральф, прищурившись, смотрел на горизонт. Бренд сосредоточился на гребле. Если кто-то из них и заметил слезы, капающие ей на рукав, им нечего было сказать на этот счет.  

Второй урок

Ройсток был вонючей отрыжкой деревянных лавок, громоздившихся одна на другую, втиснутых на загнивающий остров в устье Священной реки. Из него выплескивались ноющие попрошайки, самодовольные налетчики, докеры с грубыми руками и сладкоголосые торговцы. Его шаткие пристани заполонили странные суда со странными командами и странными грузами, на которые загружали воду и еду, и с которых продавали товары и рабов.

– Черт возьми, мне надо выпить! – прорычал Одда, когда Южный Ветер коснулся причала, и Колл спрыгнул на берег, чтобы закрепить тросы.

– Может, ты сможешь убедить меня присоединиться, – сказал Досдувой. – Если только не будет никаких игральных костей. Мне не везет в кости. – Бренд мог бы поклясться, что Южный Ветер поднялся на несколько пальцев в воде, когда он соскочил на берег. – Хочешь с нами, парень?

Предложение жутким искушало. После чертовски тяжелой работы и тяжелых слов, после плохой погоды и плохого настроения, через которые они прошли на пути через Расшатанное море. Надежды Бренда на удивительное путешествие пока что больше оправдывались в части удивительности, чем в части путешествия. Команда, которая должна была сплотиться общей целью, походила скорее на мешок со змеями, плюющимися друг в друга ядом, словно их путешествие было битвой, в которой должен остаться лишь один победитель.

Бренд облизал губы, вспомнив, как вкус эля Фридлиф опускается вниз. Затем заметил неодобрительное лицо Ральфа, вспомнил, как эль Фридлиф возвращается назад, и решил остаться в свете.

– Мне лучше не надо.

Одда сплюнул с отвращением.

– Один стаканчик еще никому не повредил!

– Один не повредил, – сказал Ральф.

– Моя проблема в том, чтобы остановиться на одном, – сказал Бренд.

– К тому же, у меня есть для него лучшее применение. – Скифр скользнула между Брендом и Колючкой, длинной рукой схватив за шеи обоих. – Доставайте оружие, мои отпрыски. Пришло время обучения!

Бренд застонал. Сражаться сейчас ему хотелось в последнюю очередь. Особенно с Колючкой, которая толкала его весло на каждом взмахе и насмехалась над каждым его словом с тех пор, как они покинули Торлби, без сомнения отчаянно желая сравнять счет. Если команда была змеями, то она была самой ядовитой.