Полночь

Именно сюда, прибывала львиная доля товаров привозимых морем. И торговля тут не затихала никогда, город никогда не спал. Тут можно было встретить кого угодно, от загорелых до шоколадного цвета жителей южного архипелага, до нордлигов с ледяных островов. Райлегг был самым ближайшим, и удобным портом для торговцев, везущих свои товары на любой вкус, из Атрийской империи в центральные королевства и наоборот. Не зря наместник Райлегга был вторым лицом в стране.

Хоть и деньги у меня были, нужно было быть экономным. Я пошел искать себе ночлег в нижнем городе. Спускаясь все ниже наблюдал как на волнах лазурного моря качаются сотни мачт кораблей стоящих на якоре. Городская толчея не утихала, все куда-то бежали, ехали верхом и шли по своим неотложным делам. Приходилось пробиваться по краю улицы в поисках подходящего постоялого двора. По мере продвижения вниз, улица становилась все хуже, она была захламлена до предела. Из верхних окон домов то и дело без предупреждения выбрасывали всякую дрянь, на мостовой громоздились кучи отбросов, в которых пировали жирные бесстрашные крысы. Я уже хотел повернуть назад, когда приметил нужное мне трехэтажное заведение, с довольно странным названием “Сухопутная Селедка”. Уступив дорогу выходящим и довольно пьяным морякам, подошел к побитой жизнью высокой стойке. Хозяином заведения оказался Ремай, лысеющий и ушедший на покой морской волк, с заметным брюшком. Комната тут стоила пять медяков сутки, я заплатил на неделю вперед. Заказав себе ужин, я пошел скинуть вещи в комнату.

Это была маленькая комната два на два с табуреткой заляпанной жиром, сундуком и кроватью, накрытой старым покрывалом, одним окном с видом на шумную улицу. При взгляде на крашеные дощатые стены, каждая из которых резала глаз своим оттенком зеленого, начинала болеть голова. По углам краска отстала от стен и осыпалась. Потолок был весь в паутине. Скрипящий деревянный пол, с уклоном в сторону окна, был неровным и волнистым. Мои предшественники оставили на память о себе оплывшую свечу в грязном подсвечнике. Но крепкая дубовая дверь с массивным засовом, внушала уверенность, что ее не вышибут с первого удара. По сравнению с почти домашним уютом тетушки Луа, это было конечно не сравнить…

Несколько часов спустя, наевшись, я лежал в уютно обволакивавшей меня темноте, слушая как бьет ключом жизнь в таверне на первом этаже, пробиваясь сквозь перекрытия. Мне надо было решить, что делать дальше. Ехать искать свою семью или пытаться жить самому, в обоих случаях были свои минусы. Самостоятельная жизнь открывала свободу выбора, и предлагала массу возможностей, но была опасна и трудна. Все-таки, по местным меркам я был безродный пацан, и со мной многие просто не считались. Но я был в относительной безопасности в городе, и мог найти тут работу. С другой стороны, дорога через пол страны охваченной беспорядками, грабежами работорговцев и беспределом костеродных, была еще опаснее, и потом пришлось бы опять притворяться, что мне за прошедший год изрядно надоело, изображать недалекого, послушного мальчугана, работая до седьмого пота в поле. Без обозримых перспектив. Долго размышляя обо всем, я все же решил действовать своим умом, подчиняясь инстинкту, искушая судьбу.

Утром я перебрал все свои вещи, подведя итог. Получалось очень даже не плохо, вместе с деньгами которые были в сумке погибшего лекаря, выходило десять золотых чистыми. И почти сотня монет серебром. На эти деньги мне спокойно можно прожить года два, снимая комнату и не отказывая себе в еде. По меркам деревни в которой жил, я был очень богат. За это время я спокойно найду себе работу, а дальше будет видно. Позавтракав, засунув несколько монет за щеку и находясь в приподнятом настроении, я отправился смотреть город. Я помнил в каком направлении были городские ворота и как оттуда дойти до постоялого двора где остановился, и подумав решил, что пойду в средний город, заодно надо присмотреть лавки и мастерские, может что и себе найду. Но обходить по дуге несколько районов не хотелось, поэтому недолго думая, я пошел напрямик чтобы срезать, заодно глазея по сторонам.