Полное собрание сочинений

— Действуй, Прохоров. Что поделаешь!

Прохоров подошел опять к форточке.

— Ингур! Ингур, где ты там?

— Здеся! Здеся я! — крикнул Ингур, стоя у открытой двери своей коморки.

— Сейчас я выйду, возьму мясо и подманю Волчка к будке. А вы с Мишаковым действуйте, как договорились! Понял?

— Ясно понял! Погоди мало-мало! Мы сейчас!

Через несколько минут Ингур открыл коморку и крикнул:

— Прохор! Мы идем. Только ты не выходи раздетая! Надень полушубок и застегнись. Ясно?

— Зачем он мне? Так легче.

— Простудиться шибко можно. Понял? Давай, одевайся проворно!

— Да ты делай, что тебе говорят! Некогда мне одеваться да наряжаться!

— Тогда мы с Мишаковым не выйдем, ясно?

— Вот упрямый старик, черт бы его побрал! Придется одеться.

Прохоров вышел во двор в полушубке, застегнутом на все пуговицы. Он подошел к мясу, которое уже успело задубеть на морозе, поднял его и обернулся к волку. Тот стоял неподвижно. Прохоров спокойно приблизился к будке. Потом, протягивая кусок, позвал:

— Волчок! Волчок! На! Покушай!

Волк поднял голову, понюхал воздух и медленно, временами останавливаясь, двинулся к Прохорову. А с другой стороны двора шли Ингур с багром и карабином и Мишаков с другим багром. Волк не обратил на них внимания и подошел к Прохорову. В двух метрах от него волк остановился.

— Волчок! Волчок! Возьми, покушай!

Прохоров сделал шаг назад, к будке, и протянул волку мясо.

— Волчок! На!

Волк стоял, шевеля ноздрями и чуть оскаливая клыки. Наклонившись, Прохоров снова протянул мясо. И в это мгновение волк неожиданно кинулся на Прохорова, пытаясь схватить за горло. Тот рывком отпрянул в сторону, и волк вцепился ему в плечо, рванув с дикой звериной силой полушубок вместе с кителем, гимнастеркой, бельевой рубашкой и телом. Прохоров со стоном повалился на землю, а сзади с сухим треском прогремели два раскатистых выстрела.

Прохоров открыл глаза и увидел, что рядом в предсмертных конвульсиях, обагрив кровью снег, в предсмертных конвульсиях бьется мощное, мускулистое тело волка. Прохоров медленно встал и подошел к нему, превозмогая боль в плече.

— Волчок! Волчок! Зачем же ты, а?

Волк открыл глаза, уже подернутые смертной пеленой, и в последний раз встретился взглядом с Прохоровым. Из них на окровавленный снег скатились две крупные слезы, чистые, как горный хрусталь.

Волчьи глаза медленно закрылись. На этот раз навсегда. А Прохоров присел над остывающим питомцем, взял в руки его серую голову и, глотая слезы, бессмысленно забормотал:

— Волчок… Волчок… Зачем же ты так… Волчок?..

Сзади подошел Ингур.

— Ладно, Прохор! Иди в лазарет перевязка делать! Негоже плакать солдату! А тут тайга. Она сурова. Забрал своего духа к себе. А нас наказал мало-мало. Хорошо, что не шибко! Ну, пойдем. Я помогу тебе полушубок снять.

Юлий Гарбузов

22 января 2001 года

Харьков, Украина

Вселенские уравнения

Научно-фантастическая повесть

Все персонажи и события этой повести вымышлены. Любые возможные совпадения имен, фамилий, портретных черт, характеров, образов, ситуаций, высказываний и взаимоотношений между людьми чисто случайны, поэтому автор никаких претензий на этот счет не принимает.

65-летнему юбилею профессора

Юрия Ивановича Волощука

посвящается

Когда на сердце тяжесть,

И холодно в груди,

К ступеням Эрмитажа

Ты в сумерки приди,

Где без питья и хлеба,

Забытые в веках,

Атланты держат небо

На каменных руках.

Александр Городницкий,

«Атланты».

Идея, внезапно вспыхнувшая в воображении Калинича, вот уже который месяц не давала ему покоя. Поражали не только ее значимость и оригинальность, но также необыкновенная простота, дешевизна и доступность в осуществлении. Всем существом своим Калинич чувствовал мощнейший потенциал этой идеи. И о чем бы он неи начинал думать, логическая цепочка размышлений в конечном итоге непременно приводила к навязчивой мысли о создании экспериментальной установки, ее реализующей.

Эта мысль прочно засела в его голове и разрасталась с каждым днем. Вскоре она заполнила каждую извилину, каждую живую клетку его мозга. Она повсюду следовала за ним, как тень, грызла его днем и ночью, точила, как ржа железо, и начисто лишила сна. Укрыться от нее было некуда — она преследовала его повсюду, куда бы он ни направлял свои стопы. Все, абсолютно все в жизни Леонида Палыча отодвинулось на второй план, даже основная работа. А ведь ему недавно исполнилось пятьдесят семь — пора бы уже всерьез подумать о приближающейся пенсии. Душа разрывалась на части, работа никак не клеилась, и думать он мог только об экспериментальной проверке своей идеи, больше ни о чем.