Полное собрание сочинений

Голос разума менторским тоном наставлял: «Калинич, будь благоразумен. Вспомни, сколько тебе лет. Оставь юношеские иллюзии. Действуй рационально. Делай то, что необходимо для работы, для пенсии, для твоего личного благополучия и благополучия семьи». Но демоны подсознания в самые решительные моменты вкрадчивыми голосами нашептывали искусительные речи: «Калинич, не топи свой талант в рутинном болоте карьеры, стабильности и благополучия… Ты же знаешь: все это не более, чем мышиная возня. Брось все и займись воплощением своей идеи. Она же безукоризненна. Ведь это итог всей твоей жизни, черт побери… Овчинка стоит выделки. У тебя получится, и ты пожнешь лавры великого первооткрывателя, равного которому не знает история человечества».

Калинич отдавал себе отчет в том, что, хотя посулы демонов чрезвычайно соблазнительны, но искушая, они чаще всего обманывают. Однако же… не всегда! В том-то все и дело, что иногда — быть может, раз на миллион, а то и того реже, они говорят правду. Иначе кто бы тогда мог соблазниться их посулами? Как в лотерее или карточной игре. И если бы все люди были настолько стойки, чтоб их искушениям не поддаваться, человечество лишилось бы многого. И его прогресс остановился бы…

В конце концов, Калинич устал и сдался на милость назойливых демонов своего подсознания — пошел по пути наименьшего сопротивления. И всю свою дальнейшую жизнь он подчинил этой новой безумной идее.

I

Пустив работу на самотек, Калинич взялся за постановку эксперимента. Не осуществить его Леонид Палыч просто не мог — он шел к нему в течение всей жизни. Но для этого требовались время, терпение и кропотливый труд. Все необходимые детали и материалы были, слава Богу, под рукой — он ежедневно работал с ними в институтской лаборатории. Лучшим местом для постановки и проведения эксперимента была эта самая лаборатория, в которую Леонид Палыч пришел еще юношей, прямо со студенческой скамьи. Что же касается терпения и трудолюбия, то их ему было не занимать.

Компьютерные программы были самым сложным звеном работы. Для их создания требовалось не только глубокое знание самой сути идеи, но и умение формализовать ее и воплотить в виде формул и машинных команд. Программы можно было создавать и отлаживать дома, сидя в личном кабинете у собственного компьютера. Но поддержки в семье Леонид Палыч в этом не находил. Впрочем, как и во всем остальном. Долгое времяпрепровождение в отрыве от самых насущных семейных дел вызывало злость, раздражение и непрестанные упреки со стороны жены. Сыновья с детства привыкли во всем вторить матери. Естественно, работать приходилось, в основном, по ночам, когда жена спала. А дети, слава Богу, были уже взрослыми и жили отдельно — каждый со своей семьей.

Но «клепать железо», то есть создавать материальную часть экспериментальной установки, можно было только в лаборатории, причем в рабочее время. Окружающие видели, что он упорно трудится, но чем он занимается конкретно, мог понять далеко не каждый. Да это, собственно, до поры до времени не интересовало никого. Свою основную работу Калинич полностью переложил на подчиненных и всецело посвятил себя осуществлению задуманного. Он испытывал мучительные угрызения совести, но ничего не мог с собой поделать.

А время шло. Постепенно, невзирая ни на какие препятствия, программные пакеты были созданы и скрупулезно отлажены. Создавать и тестировать их помогала Аня — давняя подруга Леонида Палыча. Она была опытным программистом и единственным в мире человеком, осведомленным о замысле и цели предстоящего эксперимента. Но в принцип действия установки она никак не хотела вникать, как она неоднократно высказывалась, в силу разных причин. Кроме нее никто не был в состоянии вдохновить, поддержать, или хоть мало-мальски понять увлеченного ученого. Она была единственным в мире верящим в него человеком, и только ей мог спокойно довериться Леонид Палыч.

Наступил день, которого Калинич ждал столько времени, к которому упрямо шел, преодолевая множественные сомнения и препятствия. Задолго до обеденного перерыва он сделал последнюю пайку и с облегчением выключил паяльник. Все! Готово! Тьфу-тьфу — три раза через левое плечо! Леонид Палыч откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Только сейчас он почувствовал голод и вспомнил, что уже конец июля, что на улице палящий зной, что с мая месяца не было дождя, что почти все коллеги в отпуске. Да ведь и сам он вот уже девять дней, как числится в отпуске. Но какой может быть отпуск, когда созрела столь грандиозная идея, и так приблизилось ее осуществление?! И если он ее не проверит тут же, немедленно, то непременно окажется где-нибудь в психушке или в кардиологической клинике! А с чего это он уже расслабился? Не рано ли? Нет-нет, надо спешить! Мало ли какие могут возникнуть осложнения. Надо действовать! Проверить, срочно проверить эту необычную и столь многообещающую идею! Ведь даже самая стройная, перспективная, изящная и красивая теория может быть в одно мгновение разрушена до основания одним-единственным, грубым, элементарным опытом.