Полное собрание сочинений

У входа в шлюз я был близок к обмороку. Кое-как взобравшись по стремянке, я отчаянно напряг последние силы, втащил ее вовнутрь и поспешил в свой подвал. Из открывшегося проема на меня хлынула вожделенная прохлада, и я с наслаждением окунулся в нее, жадно хватая холодный воздух. Не мешкая ни минуты, я переоделся в сухую одежду и вышел во двор, обильно заваленный снегом. Я наслаждался морозным воздухом, глотал, просто пил его. Хотелось раздеться и вываляться в сугробе, как это делают сибиряки в лютый мороз, напарившись у себя в бане. Экваториальная жара проникла в мое тело настолько глубоко, что я никак не мог охладиться. Она продолжала жечь меня изнутри, несмотря на двадцатиградусный мороз на улице.

Ко двору, что через дорогу напротив, тихо подкатило такси. Спустя минуту — второе. Из калитки, пошатываясь и громко галдя, вышла подвыпившая компания и направилась к машинам. Кто-то попытался затянуть песню, но его не поддержали, и он замолк. Усталые хозяева провожали захмелевших гостей. Завязался было громкий спор: куда кому садиться. Оживленно поспорив с полминуты, гости, в конце концов, кое-как расселись. Голоса утихли. Машины укатили одна за другой так же бесшумно, как и приехали. Хозяева вернулись в дом. А я все стоял, вдыхая освежающий морозный воздух, пока не почувствовал, что мои наполовину сварившиеся внутренности, до предела размягченные кости и раскаленная душа охладились, наконец, до комфортной температуры. Да, после работы в условиях экстремальной жары достаточно лишь охладиться, и жизнь снова покажется прекрасной.

XVII

К православному Сочельнику я доставил в лагерь такой запас продуктов, которого, по моим прикидкам, должно было хватить на двоих не меньше, чем на месяц. Кроме того, привез туда на коляске печку «буржуйку». Правда, поначалу возникли проблемы с ее транспортировкой. Она была тяжела для одного человека. Пришлось ее разобрать и по частям худо-бедно втащить в шлюз, а потом перевезти в лагерь и без особого труда собрать на месте. Мой грот имел высокий свод, но я все же сделал из гофрированной трубы, купленной в хозяйственных рядах елизаровского базара, дымоход и вывел наружу, увенчав сверху жестяным колпаком в форме конуса.

Очень кстати пришлась старенькая полуторная кровать, оставшаяся от покойной тети. Переселившись в елизаровское жилище, я хотел было выставить ее за калитку, чтобы какой-нибудь несчастный бомж сдал в металлолом, но завертелся в текущих делах и совсем о ней забыл. Теперь для обустройства двух относительно комфортных спальных мест в лагере я использовал и ее, и новенькую раскладушку, приобретенную в магазине экспедиционного и туристского снаряжения. Так что к Рождеству мой грот вполне мог, на мой взгляд, служить базой для отдыха и исследования нового загадочного мира.

В тот день я с утра не находил себе места от волнения. Придет или опять найдет уважительную причину? Позвонить? Пожалуй, не стоит. Мария Юрьевна — человек эмоциональный, может воспринять мое беспокойство как назойливость и отказаться от дальнейшего сближения. Нужно проявить терпение и выдержку. Ждать.

Она обещала позвонить к вечеру. Да. Растяжимое понятие. Нужно как-то убить время, чего я никогда не умел. Мне всегда не хватало времени, и я привык его ценить, как ничто другое. Любую потерю можно восполнить, только не время. Особенно в моем возрасте, когда его уже так мало остается на жизнь. Я пытался занять себя каким-нибудь делом, но не мог ни на чем сосредоточиться. Никакая работа не клеилась. Все валилось из рук. Смотреть телевизор не хотелось. Больше сотни каналов, но никакой из них меня не интересовал. Попытался читать книгу — не получилось. Механически пробегал глазами строки, читал текст, но смысла не воспринимал.

Накормил Джека. Барсик куда-то запропастился, несмотря на морозную погоду. На мое «кис-кис» не прибежал. И где его нелегкая носит?

Занялся уборкой квартиры. Подмел и вымыл пол. До обеда далеко. Наполнил ванну. Начал мыться, хоть только вчера вечером основательно выкупался. Воду сделал горячей, насколько можно было терпеть. Разомлел. Еле потом отдышался. Без аппетита пообедал. Прилег на диван — может, усну. Задремал, но через полчаса проснулся.

Оделся и вышел на улицу. Подался бесцельно бродить по магазинам. Ничего, конечно же, не купил. Вернулся затемно. Проверил автоответчик. Как и следовало ожидать, никто не звонил.

В темноте уселся в кресло, чтоб подремать. Но мои нервы были настолько взвинчены, что ни о какой дреме не могло быть и речи. Пытался думать о том, как мы с Марией Юрьевной будем вместе праздновать Рождество. Воображение рисовало множество картин — одна краше другой. Опять «воздушные замки»…

Пронзительная мелодия телефона прервала мои размышления.

— Слушаю! — тихо ответил я, изображая абсолютное спокойствие.

— Со Свят-вечером, Артем Тимофеич!

Мария Юрьевна сказала это настолько нежным и мягким голосом, что я тут же обрел полный душевный комфорт. От недавнего волнения не осталось и следа.

— Христос рождается, дорогая Мария Юрьевна! Я весь в ожидании Вашего прихода.

— Уже выхожу.