Полное собрание сочинений

— Коньяк, конечно, — поспешила ответить Алла Ивановна, ставя на середину красиво сервированного стола двухлитровую бытыль с водой «София Киевская». — Заграничный: то ли английский, то ли немецкий, то ли какой там еще. Это отцу Кириллу один наш сослуживец по Афгану подарил — коммерсант теперь. А был таким боевым офицером — зягляденье.

Кирилл благословил ястие-питие. Все сели, и я, вооружившись очками, взял бутылку, чтобы прочесть этикетку.

— Что там читать? Все равно не поймете. Лучше открывайте да наливайте, — пробасил Кирилл.

— Авось что-нибудь разберу. Французский коньяк «Фрапен». Дорогой напиток по нашим временам. Очень.

— Вы, отче, Артема недооцениваете. Он знает французский, — скромно заметила Мария.

— Даже так? Ну, тогда пусть переведет, — снисходительно сказал он, едва заметно улыбнувшись.

— Попробую. Коньяк «Фрапен». Сокровище замка «Фонпино». Гранд Шампань.

Кирилл удивленно вздернул бровь.

— Это где же такой замок?

— Фамильный замок «Фонпино» древней винодельческой семьи Фрапен находится на Юго-западе Франции, в регионе Гранд Шампань, — пояснил я.

— Ну, тогда открывайте — попробуем, что оно за хитрый такой коньяк.

Мария отказалась от предложенного шампанского и налила в свою рюмку компота, а матушка — воды.

Коньяк был великолепен, и я смаковал его маленькими глоточками, наслаждаясь изысканным вкусом и ароматом. Кирилл единым духом осушил бокал и принялся за закуски. Настроение у него, подогретое приличной порцией коньяка, было развеселое.

Мария расхваливала кулинарное искусство Аллы Ивановны, а я, приличия ради, вежливо ей поддакивал. Женщины болтали о ценах, о нарядах, украшениях и прочей дребедени. Сидевший напротив меня Кирилл иногда отпускал солдафонские шуточки, исподтишка наблюдая за моей реакцией. Матушка тихонько его одергивала, а я делал вид, что не понимаю их смысла.

Несмотря на коньяк, меня на разговор не тянуло. Я только слушал, притом с неохотой. Когда подали сладкое, от которого я, сославшись на диабет, отказался, Кирилл, наконец, обратился ко мне с давно томившим его вопросом:

— Артем Тимофеич, а как Вы думаете, что будет с открытым Вами миром после передачи его нашим властям?

— Как что? Начнут исследовать планету. Попробуют, я надеюсь, изучить и воспроизвести случайно доставшуюся нам чудо-технику, чтобы потом использовать во благо человечества.

— А Вам не жаль тамошнюю первозданную природу? Я, например, после посещения того заповедного морского берега в шоке от потрясающей чистоты моря, песка, гальки, утесов, питьевой воды. Какие там крабы, водоросли, птицы, рыбы, растительность и все прочее! Красота райская.

— Согласен. Помимо всего, там я отдыхаю душой.

— Вот именно, душой, Артем Тимофеич. Ну, а если туда придут эти… исследователи? За ними непременно последуют промышленники… И начнется — все как на нашей старенькой грешной Земле: поиск полезных ископаемых, хищнический промысел рыбы, дичи, леса и прочего, так нужного сейчас нашему ненасытному государству. Потом настроят заводов, химкомбинатов, плотин, атомных электростанций, портов, аэродромов… Мама родная! Мы же с Вами знаем, к чему это приводит. Ведь так, уважаемый Артем Тимофеич?

— Трудно сказать… — пробормотал я.

У меня совсем не было желания продолжать дискуссию, захотелось поскорее покинуть этот не в меру гостеприимный дом. Деликатно отшучиваясь от вопросов назойливого священника, я напряженно выжидал удобного момента.

Кирилл, наконец, прочел благодарственную молитву, и я спросил:

— Мария, не пора ли нам и честь знать? Скажем радушным хозяевам спасибо за хлеб-соль — и домой, пока светло?

— Ну вот! — вклинилась хлопотливая матушка. — Куда Вам спешить? Мы отвезем Вас на машине, так что темноты бояться нечего. Вы ж с отцом Кириллом еще беседы не закончили, а он ее так долго ждал! И мы с Марией тоже не наговорились — верно, миленькая моя? Пойдем, я тебе кое-что из своих обнов покажу.

— Вы были когда-нибудь в тайге, Артем Тимофеич? — спросил Кирилл, поглубже усаживаясь в кожаное кресло. — Сядьте, пожалуйста, рядом. Вот это — мягче и удобнее.

Опустившись на предложенное мне кресло, я неожиданно утонул в нем.

— Правда, удобно? Полулежишь… Каждый мускул расслабляется и отдыхает. Я даже сплю в нем временами. Когда сердечко прижмет, и лежать становится невмоготу, — он расстегнул ворот рубахи и тяжело вздохнул, как будто ему и сейчас стало плохо с сердцем. — Так Вы бывали в тайге?

— Да, один раз, в командировке под Томском. А что?

— Вы обратили внимание, что там мусор на каждом шагу: банки, склянки, железки, кирпичи и прочая гадость?

— Да, было. Но мне не приходилось углубляться в дебри — только у края бродил, грибы собирал.

— Уверяю Вас, в самой глубине картина та же. Я очевидец. Частенько приходилось выезжать на ученья в края таежные. И это было довольно-таки давно. Можно представить себе, что там сейчас творится! — он сделал паузу. — А в океане Вам доводилось плавать?

— Нет, не пришлось как-то. Разве что там, в зашлюзовом мире.