Полное собрание сочинений

Обходя обрыв, я увидел внизу на уступе большое птичье гнездо с кладкой из четырех яиц, размером с куриные. Как видно, его хозяйка отлучилась в поисках пропитания. Мне тут же захотелось их достать, чтобы как-то разнообразить обеденное меню. Цепко хватаясь за кусты, лианы, траву и надежные камни, я добрался до гнезда, рассовал яйца по карманам штормовки и, преисполненный гордости за свою охотничью смекалку, уже готов был возвращаться с богатой добычей. Подняв голову, я внезапно увидел несущуюся на меня крупную птицу и вовремя прикрылся рукавом. Она хлестнула меня по лицу могучими крыльями, больно ударила по руке когтями и с криком описала в воздухе круг, намереваясь атаковать вторично. Откуда-то появилась вторая и понеслась вслед за первой. Я выхватил нож и взмахнул им, когда птицы дружно на меня накинулись. Нож угодил во что-то мягкое, и одна из птиц громко вскрикнула. Вниз дождем полетели пух и серые перья. Раскинув широкие крылья, раненая птица, как на парашюте, беспомощно опустилась на уступ пятью метрами ниже. Другая кружила надо мной с угрожающими криками, но вторично атаковать так и не решилась. Пользуясь моментом, я быстро взобрался наверх и укрылся в кустах.

Не знаю, как мне удалось не разбить яйца. Я завернул их каждое в отдельности в мягкие лопухи и сложил в ленину бандану. Класть рядом с ними бутыль с водой не рискнул, дабы не разбить яиц. Пришлось для нее из тонких лиан сплести оправу, привязать ее к бечевке, чтобы нести, перекинув, словно ранец, через плечо.

Дальше я пошел с небольшим набором высоты. Идти было труднее, чем до сих пор, так как на этом участке на каждом шагу встречались бурелом, кочки и глубокие рытвины. Мои кроссовки были готовы вот-вот развалиться, и я, желая сохранить их хотя бы в относительной целости до конца пути, старался ступать как можно осторожнее.

На этом этапе подлесок был особенно густым, а с ветвей вековых деревьев свисали лианы, гибкие и прочные, как стальная проволока. Корни деревьев, переплетаясь, образовывали узкие щели, между которыми хлюпала темно-зеленая жижа, зловонная и вязкая, как кисель. Тридцатиметровые деревья медленно покачивались, и их корни, наползая друг на друга, зловеще скрипели. Если нога застрянет в такой щели между корнями, они в два счета превратят ее в кровавое месиво.

Выйдя на небольшую полянку, я присел отдохнуть на поваленный ствол и почувствовал жуткую усталость. Ноги болели так, словно их кто-то выкручивал во все стороны. Мышцы не просто ныли, а стонали от усталости. Пот пропитал одежду до такой степени, словно я не меньше часа брел под проливным дождем. Вокруг, мягко хлопая крылышками, вились огромные бабочки. Они садились на мои руки, лицо, шею, и длинными хоботками спивали капли пота, выступавшего на коже. Я с интересом рассматривал их перламутровые крылья с причудливыми узорами жилкования. Если когда-нибудь придется вернуться в это место, я непременно пополню ими свою и без того богатую коллекцию насекомых. Но сейчас можно было лишь немного за ними понаблюдать.

Солнце еще не миновало зенит, поэтому нужно было во что бы то ни стало продолжать движение к заветной седловине. Чудовищным усилием воли мне удалось подняться и, превозмогая нечеловеческую усталость, двинуться дальше. Я экономил воду, как мог, но баклажка уже почти опустела, а пополнить запас живительной влаги было негде. «Кукурузные» стебли больше не встречались, и даже между корнями деревьев в этой части леса было сухо, как в Сахаре.

Солнце, казалось, высосало из меня всю энергию до капли. Моя усталость достигла такой степени, что я перестал ощущать боль в ногах, спине и пояснице. Шел, механически переставляя онемевшие ноги, словно это были деревянные протезы. Пройдя еще часа два, а может три, я заметил, что окружающий меня лес преобразился. Деревья стали более приземистыми, подлесок поредел, и лианы опутывали растения не так густо. Но иногда все же приходилось пускать в ход топорик.

Вознамерившись было сделать привал, я вдруг услышал на фоне ставшей уже привычной какофонии лесных криков, треска и шума новый, до боли знакомый звук. Сначала я никак не мог припомнить, что это за звук, но когда все же понял, радости моей не было предела. Где-то журчала вода. Забыв об усталости, я побежал вперед и через несколько минут оказался на берегу ручья.

Я пил и пил ледяную воду, а жажда все не утолялась. Наконец понял, что нужно вовремя остановиться, иначе возникнут проблемы. Сбросив с себя одежду, я упал в сносившую меня вниз холодную воду и стал в ней плескаться, с трудом удерживаясь за округлые камни. Наконец я охладился до такой степени, что захотелось на солнышко, которое пекло, как в Преисподней.