Полное собрание сочинений

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Взаимно. Когда я работал, я терпеть не мог тех сотрудников, которые специально громко хвалили партию, Ленина и все советское. Особенно крикунов, которые драли глотку на собраниях, демонстрируя всем свою приверженность идеям коммунизма.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Хорошо, если искренне. А я вот работала и с такими, с которыми в кулуарах можно говорить, как с нормальными людьми, а выйдет на трибуну — такой идейный, просто тошнит.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Кстати, такие у меня вызывали больше уважения. Это значит, что люди все понимают, а выступают, потому что так надо.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Кому?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Им самим в первую очередь. Чтобы тех, кто следит за идеологией личности, не мучили сомнения, когда встанет вопрос о повышении, загранкомандировке и прочем. А вот те, которые искренне убеждены в праведности идей коммунизма, социализма и марксистско-ленинской идеологии, — тупые, твердолобые личности.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Если человек искренен, это уже хорошо. А вот тот, который манипулирует идеологическими понятиями, будучи себе на уме — форменный подлец.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Средь волков жить — по-волчьи выть. Иначе не бывает. Я не верю в абсолютную открытость людей.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. То-есть, Вы считаете, что любви, привязанности, дружбы и чистосердечия не существует?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. В чистом виде — нет! В чистом виде не существует ничего. Вот Вы врач. Скажите, существуют ли абсолютно здоровые люди?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Абсолютно здоровых нет…

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. (Перебивает.) Вот так и абсолютно искренних тоже не существует.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Следует ли это понимать так, что Вы сейчас со мной тоже неискренни?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Вот какая Вы въедливая! Играете на противоречиях, ловите меня на слове.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Не въедливая, а справедливая.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Вы хотите сказать, что Вы всегда были абсолютно искренни, никогда не лгали, не лицемерили и прочее?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Именно так! Жила по совести.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Что, никогда в рабочее время своими личными делами не занимались? И ни разу в трамвае без билета не проехали?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Ну, уж, Антон Прокофьевич! А говорите, что это я въедливая! Да такого зануды, как Вы, наверное, второго в мире не сыщется!

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Вы не ответили на мой вопрос.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Да угомонитесь вы! Было. Разумеется — было. А у Вас не было?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Но я же не строю из себя святого, как Вы, Марина Степановна!

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Это я, по-вашему, строю? Знаете!..

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Ладно! Нелицемеров нет, если глубже копнуть. Одним словом, Ваша карта бита.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Достаточно, философ! Вы кого угодно запутаете и в ловушку заманите. В жизни не встречала порядочного философа! Просто уморили меня своей философией! Член партии, небось?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Конечно. А то как бы я стал главным?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Вы были главным инженером Вашего завода?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Нет, главным металлургом.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Это, разумеется, тоже немало. Так Вы не отрицаете, что в партию вступили из-за рубля?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Именно так — не отрицаю. Я не из тех, кто ищет правду или справедливость. Их не существует.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Кого? Тех, кто ищет?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Нет, правды и справедливости.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Перестаньте утомлять меня своей философией! Вы меня просто замучили!

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. А Вы, Марина Степановна, состоите в партии?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Нет. И никогда туда не стремилась.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Ну и зря. Когда Ваш сын был маленьким, это помогло бы Вам в продвижении по службе и еще во многом.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Меня бы все равно не продвигали — я была в оккупации.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Да, тогда это было препятствием. А потом?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. А потом меня уже никакая карьера не интересовала. Я потеряла к ней интерес.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. А Ваш муж был в партии?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Первый — нет. Его отец был репрессирован, а он от отца никогда бы не отказался. Да и погиб-то он в первые дни войны двадцати пяти лет от роду. Его, как хирурга, сразу на передовую отправили. А вот второй рассуждал точно так же, как вы. Говорил, что вступил туда только для того, чтобы облегчить себе жизнь.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Понятно. А сын Ваш партийный?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Нет. И вступать отказывается. Успел проникнуться антипартийным духом.

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. А Ваша невестка?

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Тоже нет. Ее интересует только семья. Особенно дети. Она великолепная мать и жена. Хотя с нею у меня иногда бывают стычки. Но у кого их не бывает?

АНТОН ПРОКОФЬЕВИЧ. Конечно. А вот мой зять такой матерый коммунист, что готов на любом перекрестке вести партийно-идеологическую пропаганду. И стычки у меня с ним из-за этого постоянно. Нет-нет, да и не выдержу — выскажусь в его присутствии. Так он вспыхивает, как серная спичка, орать на меня пытается. Только дочь может его поставить на место. Тяжело мне в его присутствии.

МАРИНА СТЕПАНОВНА. Я бы тоже не смогла жить с таким под одной крышей. Все время чувствовать себя скованной, следить за своими высказываниями — как на работе!