Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 3. Стихотворения. Поэмы (1914–1918)

(Иванов Вяч. Вс. Звездная вспышка. (Поэтический мир Н. С. Гумилева) // Ст ПРП. С. 27). «Стихотворение “Прапамять” заключает в себе антиномию: <цит. первые три строфы>. Вернуть “потерянное навсегда” человечеством, не пропустить что-то настоящее и неведомое во внутреннем бытии людей хочет герой. Поэтому называет себя “хмурым странником”, который снова должен ехать, должен видеть. Под этим знаком предстают встречи со Швецией, Норвежскими горами, Северным морем, садами в Каире» (Смирнова Л. А. «Припомнить всю жестокую милую жизнь...» // Изб (М). С. 25). «Время общечеловеческой жизни оказывается у Н. С. Гумилева более статичным, нежели время индивидуальной судьбы. Изображая человека ранних и поздних цивилизаций, он заостряет внимание на непреходящих качествах, на общеродовых чертах. Лирический герой в своей психологии несет память обо всем человечестве (“Прапамять”)» (Подшивалова Е. А. Предисловие // ОС 1991. С. 21). На ключевой характер этого стихотворения в сборнике «Костер» обратили внимание Н. В. Лущик и С. Л. Слободнюк: «Мир идеальный, данный человеку в его представлениях, и мир реальный, зримо и осязаемо окружающий его, порой не совпадают, и это порождает чувство трагической раздвоенности. Но это уже явление совершенно иного порядка, нежели двоемирие раннего Гумилева. Под знаком целостности идеальное и реальное выступают как две неразделимые сферы бытования личности, предстают в виде своего рода диалектического единства: реальность порождает представления об идеальном, идеальное воздействует на реальность, меняет ее» (Лущик Н. В. Эволюция лирического героя Н. Гумилева (1914–1921). Автореф. дисс. канд. филолог. наук. М., 1994. С. 18). Конкретизируя философский аспект «Прапамяти» в структуре «Костра», С. Л. Слободнюк, в частности, обращает внимание на то, что «перед нами своеобразное осмысление Гумилевым отдельных фрагментов теории сансары — чувственных перевоплощений, в которых душа может достигнуть освобождения. Метемпсихоз (переселение души), пожалуй, единственный из элементов индийской духовности, встречающийся в творчестве поэта. В стихотворении “Стокгольм” автор, пользуясь тем же приемом введения сна, что и в “Прапамяти”, снова говорил об одном из перевоплощений героя, одном из бесконечного числа подобных...» (Слободнюк С. Л. Элементы восточной духовности в поэзии Н. С. Гумилева // Исследования и материалы. С. 174).

70

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1952, СС II, Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, СС (Р-т) II, ОС 1991, Соч I, СП (Ир), Изб (XX век), Ст 1995, ВБП, МП, Возрожденье. 1926. 26 августа, др. ред., Новый журнал (Нью-Йорк). 1944. № 8.

Автограф — Альбом Струве.

Дат.: конец июня — начало июля 1917 г. — по местоположению в Альбоме Струве.

Перевод на англ. яз. («A Little Song») — SW. P. 132.

71

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1952, СС II, Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, СС (Р-т) II, Соч I, СП (Ир), Изб (XX век), Ст 1995, ВБП, МП, Русский сонет: Сонеты русских поэтов начала XX века и советских поэтов. М., 1987, Сонет серебряного века: Русский сонет конца XIX — начала XX века. М., 1990, Новый журнал (Нью-Йорк). 1944. № 8.

Автограф — Альбом Струве.

Дат.: конец июня — начало июля 1917 г. — по местоположению в Альбоме Струве и по содержанию.

Данное ст-ние упоминается в воспоминаниях О. А. Мочаловой, близкой знакомой Гумилева, размышляющей о понимании поэтом любви: «Он — неустрашимый — чувствовал себя беспомощным “перед страшной женской красотой” <...> Он только один раз (в своей поэзии — Ред.) произнес слово “страшная”» (Мочалова О. А. Навсегда // Жизнь Николая Гумилева. С. 115).

72

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1952, СС II, Ст ПРП (ЗК), Ст (XX век), Ст ПРП, СС (Р-т) II, Соч I, СП (Ир), СП (К), Изб (XX век), ВБП, МП, СП 1997, Новый журнал (Нью-Йорк). 1944. № 8.

Автограф — Альбом Струве.

Дат.: конец июня — начало июля 1917 г. — по местоположению в Альбоме Струве и по содержанию.

Приводится в авторском стихотворном переводе в статье: Rusinko E. An Acmeist in the Theater: Gumilev’s Tragedy «The Poisoned Tunic» // Russian Literature. 1992. Vol. 31. P. 411. Е. Русинко указывает на сходство между пессимизмом этого ст-ния и пессимизмом «Отравленной туники», которая учит: «Если есть выход из политической коррупции и морального разложения, которые правят миром, то только через веру в вечный план божественной мудрости и духовной транцендентности, поддерживающий политический строй, несмотря на видимость обратного» (Там же. С. 410–411).

73

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу 3.