И неужели я не понимала,
Что правда — мерзость, если милосердье
К страдающему с нею несовместно?
О, как я оправдаюсь перед Богом,
Как Имру объясню свою вину?
Ты говоришь сама, и помни, помни,
Что я твоей не выдавала тайны!
Какая тайна и при чем здесь Имр?
Отец, отец: лишь ты единый можешь
Меня понять, утешить и простить.
Узнай: царю я предпочла араба,
Я сделалась любовницей его.
Но как мне стать арабскою царицей,
Как наслаждаться счастьем средь фонтанов
И пальм, в руках возлюбленных, когда
На мне пятно невинной крови?
Ты,
Наследница державной Византии,
Ты сделалась любовницей бродяги?
Позор, позор на голову мою,
И горе для тебя, виновной, горе!
Остановить немедленно войска,
Немедленно колесовать араба!
Порфирородный, поздно! Видел я,
Как отплыла последняя галера.
Тогда послать надежного гонца
К начальнику с приказом возвратиться.
Иду.
Он не послушается.
Нет?
Тогда... тогда послать ему тунику,
Как знак монаршей милости моей.
Туника не добрей колесованья.
Отец, о что ты делаешь со мной
И с тем, кто жизни мне теперь дороже?
Тебе я отвечаю, потому что
Последний раз я говорю с тобой.
Позора благородной римской крови
Раскаянье простое не омоет.
Ты примешь схиму и в своем покое
Останешься затворницей до смерти,
А он наденет брачную тунику,
За красоту твою поднимет чашу,
Но только чаша выпадет из рук,
Уста увлажнит не вино, а пена.
Он спросит, что с ним, и ответит сам
Себе звериным неумолчным ревом.
Сухой огонь его испепелит,
Ломая кости, разрывая жилы,
И в миг последний неизбежной смерти
Твое он имя страшно проклянет!
Теперь идем!
А ты останься с той,
Кто дочерью была моей, и душу
Ее к приятью схимы приготовь.
Феодора и Зоя.
Теперь вы безопасны для меня.
Затворница заговорить не может,
И мертвый тоже, наступило время
И мне сказать всю правду без утайки.
Тебя я ненавидела всегда
За руки тонкие, за взгляд печальный
И за спокойствие, как бы усталость
Твоих движений и речей твоих.
Ты здесь жила, как птица из породы
Столетья вымершей, и про тебя
Рабы и те с тревогой говорили.
Кровь римская и древняя в тебе,
Во мне плебейская, Бог весть какая.
Ты девушкой была еще вчера,
К которой наклонялся только ангел,
Я знаю все притоны и таверны,
Где нож играет из-за женщин, где
Меня ласкали пьяные матросы.
Но чище я тебя, и пред тобой
Я с ужасом стою и с отвращеньем.
Вся грязь дворцов, твоих пороки предков,
Предательство и низость Византии
В твоем незнающем и детском теле
Живут теперь, как смерть живет порою
В цветке, на чумном кладбище возросшем.
Ты думаешь, ты женщина, а ты —
Отравленная брачная туника,
И каждый шаг твой — гибель, взгляд твой — гибель,
И гибельно твое прикосновенье!
Царь Трапезондский умер, Имр умрет,
А ты живи, благоухая мраком.
Молись! Но я боюсь твоей молитвы,
Она покажется кощунством мне.
Зоя стоит несколько мгновений, потом падает на колени, лицом в землю.
8. Дерево превращений. Пьеса в трех действиях для детей
Действующие лица
Факир.
Демон Астарот, он же Обезьяна.
Демон Вельзевул.
Змея, она же Судья.
Свинья, она же Лавочник.
Лев, он же Воин.
Действие происходит в Индии.
Первая и третья декорации — сад.
Вторая — площадь города.
Пролог
Конечно, знаете вы, дети,
Не знать того вам было б грех,
Что много чудных стран на свете,
Но Индия чудесней всех.
Она — еще южней Китая,
В нее приехать — труд большой.
Смотрите, вон она какая
И я, индиец, вот какой!
Всего рассказывать не буду,
Скажу: там ангелы парят,
Там бродят демоны повсюду
И по-людскому говорят.
Там молятся о благе мира
Богам и гениям святым
Благочестивые факиры,
Живя под деревом своим.
И если с дерева такого
Плодов покушать золотых,
То будет чудо: черт суровый
Мартышкой сделается вмиг;
Свинья — торговцем, и судьею —
Змея, и злым воякой — лев.
Хотя бы я! Я был козою
И всё скачу, штаны надев.
А если человек решится
Таких попробовать плодов,
Он светлым ангелом умчится
В дворцы заоблачных садов.
Как это делается, сами
Сейчас должны увидеть вы,
Не приставайте к вашей маме
И не чешите головы!
Действие первое
Факир сидит в молитвенном созерцании.
Демон Астарот старается его развлечь.