Читаем Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Пьесы (1911–1921) полностью

Когда в него вас вводит друг


Для наслаждений, в час урочный?


Победоносная любовь


Нас коронует без короны


И превращает в пламя кровь


И в песню — лепет исступленный.


Мой конь — удача из удач,


Он белоснежный, величавый,


Когда пускается он вскачь,


То гул копыт зовется славой.


Я был в аду, я сатане


Смотрел в лицо, и вновь я в мире,


И стало только слаще мне,


Мои глаза открылись шире.


И вот теперь я встретил вас,


Единственную во вселенной,


Чтоб стали вы — о сладкий час! —


Моей царицею и пленной.


Я опьянен, я вас люблю,


Так только боги были пьяны,


Как будет сладко кораблю


Нас уносить в иные страны.


Идем, идем!




Американка

Я не хочу!..


Нет, я хочу! О милый, милый!




Дон-Жуан

(обнимая ее)

Тебя я счастью научу


И над твоей умру могилой.



Уходят.


Лепорелло

(оглядываясь)

Но где мисс Покэр, где Жуан?




Американец

Наверное, в соседней зале.




Лепорелло

(хватаясь за голову)

Ах я разиня, ах болван,


Всё прозевал, они бежали.




Американец

Куда?




Лепорелло

Да, верно, на лужок


Иль на тенистую опушку.


Тю-тю! Теперь уж пастушок


Ласкает милую пастушку.




Американец

Да вы с ума сошли!




Лепорелло

Ничуть!




Американец

Идем.




Лепорелло

А шпаги не хотите ль?


Ведь Дон-Жуан не кто-нибудь,


Он сам севильский соблазнитель.




Американец

Но я их видел здесь, минут


Ну пять тому назад, не боле...



(Закрывает лицо руками.)

Когда настанет Страшный Суд,


Что я моей отвечу Полли?


Идем, идем скорей.




Лепорелло

Ей-ей,


Я твердо помню: Лепорелло,


Желаешь — спи, желаешь — пей,


А не в свое не суйся дело.


И был я счастлив, сыт и пьян,


И умирать казалось рано...


О, как хотел бы я, декан,


Опять служить у Дон-Жуана!



2. Обед в Бежецке



Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

Милостивые Государыни и Милостивые Государи!


Я объявляю первый тост


За представительницу дам!


На отсеченье руку дам,


Что выбор прост.


То...




Кнатц

Хорошо он говорит!




Сосед

(соседке)

Позвольте положить?




Соседка

Спасибо.




Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

То... только голос мой дрожит...




Кто-то прожорливый

А говорили, будет рыба.




Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

Она пленительнее всех,


Так важен взгляд, так звонок смех...




Одна из дам

(прихорашиваясь)

Не я ли?




Другая дама

(мило первой)

Едва ли.




Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

Она прекрасна! Перед ней


И роза кажется проста,


Она поет, как соловей,


В тени лаврового куста.


Она глядит, и суждено


Сердцам дрожать, дрожать и ждать,


Она, как сладкое вино,


Дарует людям благодать.




Одна из дам

Да кто ж она? Не мучьте доле!




Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

Мой первый тост: здоровье Оли!


Ура!




Все

Ура! Ура! Ура!




Одна из дам

(с досадой)

Однако к ней судьба добра.




Сосед

(наклоняясь к ней)

А вы другого ждали?




Дама

(холодно)

Как вы сказали?




Кнатц

(в необузданном восторге)

Гип-гип ура! Почтить красу


Я пьяных вишен привезу,


Над роком одержав победу,


В Слепнево сам приеду.




Д<митрий> В<ладимирович> К<узьмин>-К<араваев>

Милостивые Государыни и Милостивые Государи!


Почтив как должно дам прекрасных,


Я предлагаю тост за гласных,


Чтоб от Слепнево до Дубровки


И из Борисково в Слепнево


Дороги всюду были ловки,


Как мною сказанное слово.


Чтоб в мире стало по-иному,


Чтоб было хорошо на свете


И пешему, и верховому,


И всем, сидящим в трундулете!


Ей, Карл, вина!



Карл наполняет бокалы. Все пьют.

3. Игра



Драматическая сцена

Игорный дом в Париже 1813 года.


Действующие лица

Граф, претендент на престол Майорки.

Старый роялист.

Каролина, Берта — девушки легкого поведения.

Толпа играющих.


Граф

Не смейте трогать Каролину,


Сатир проклятый.




Роялист

Ай да граф!


Да вы похожи на картину,


Ахилла позу переняв.




Граф

Молчите! в вас иссякла вера,


И лжив язык, и дух ваш нем,


Вы, друг проклятого Вольтера,


Смеяться рады надо всем.


Не вам любить ее. Вы сгнили,


А я, я верую в мечту...




Роялист

Да, красоту бурбонских лилий


Я выше лилий Бога чту.


Но ваши дерзкие проказы


Не стоят шпаги острия,


Вы нищий, я ей дал алмазы,


Она не ваша, а моя.




Граф

Прелестница из всех прелестниц,


Оставь его, я всё прощу.




Каролина

Но он мне заплатил за месяц,


И платы я не возвращу.




Граф

Ну, значит, нам осталось биться!


Сегодня ж, сударь, на дуэль.




Роялист

Я слишком стар, мой храбрый рыцарь,


И отклоняю ваш картель.


Но вижу, вы склонны к азарту,


И чтоб увидеть, чья возьмет,


Поставим счастие на карту,


Когда позволит банкомет.


Я дам вам ставкой Каролину,


Посмейте молвить, что я скуп,


А вы хотя бы половину


Цены ее прекрасных губ.




Граф

Идет! Я ставлю трон Майорки


И мною собранную рать,


С которой, словно коршун зоркий,


Я царства б мог завоевать.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Поэты 1840–1850-х годов
Поэты 1840–1850-х годов

В сборник включены лучшие стихотворения ряда талантливых поэтов 1840–1850-х годов, творчество которых не представлено в других выпусках второго издания Большой серии «Библиотеки поэта»: Е. П. Ростопчиной, Э. И. Губера, Е. П. Гребенки, Е. Л. Милькеева, Ю. В. Жадовской, Ф. А. Кони, П. А. Федотова, М. А. Стаховича и др. Некоторые произведения этих поэтов публикуются впервые.В сборник включена остросатирическая поэма П. А. Федотова «Поправка обстоятельств, или Женитьба майора» — своеобразный комментарий к его знаменитой картине «Сватовство майора». Вошли в сборник стихи популярной в свое время поэтессы Е. П. Ростопчиной, посвященные Пушкину, Лермонтову, с которыми она была хорошо знакома. Интересны легко написанные, живые, остроумные куплеты из водевилей Ф. А. Кони, пародии «Нового поэта» (И. И. Панаева).Многие из стихотворений, включенных в настоящий сборник, были положены на музыку русскими композиторами.

Антология , Евдокия Петровна Ростопчина , Михаил Александрович Стахович , Фёдор Алексеевич Кони , Юлия Валериановна Жадовская

Поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия