Полное собрание сочинений в 8 томах. Том 5

Ты прав, Парис; ты тоже прав, Троил;Красно вы говорите, но коснулисьПоверхностно глубокого вопроса,Как те юнцы, которых АристотельСчитает неспособными постичьМоральной философии значенье[124].Все ваши доводы порожденыКипеньем страсти или пылкой крови,А не желаньем точно разобраться,В чем правота. И месть и наслажденьеВсегда к разумному сужденью глухи.Меж тем природа требует от нас,Чтоб соблюдались право и законы

Извечные. А чье же право крепче,Чем право брачных уз? Когда нарушитПриродный сей закон слепая страстьИ ей притом окажут снисхожденьеВысокие умы, — сама природаУпрямо воспротивится сему!Есть у народа каждого законы,Смиряющие бурные порывыМятежных, необузданных страстей.Когда известно всем нам, что ЕленаЖена царю спартанскому, законПрироды и народов побуждаетЕе вернуть. Упорствуя напрасно,Мы только увеличиваем зло,

Его усугубляя. Так считаюЯ, брат ваш Гектор. Но не стану яПрепятствовать решеньям вашим пылкимПрекрасную Елену удержать.Мы все уже немало сил своихИ доблести на это положили.

Троил

Да-да, мой брат, вот в этом-то и суть.Когда бы дело не касалось чести,А только нашей прихоти пустой,Не проливал бы я троянской крови,Елену защищая. Славный Гектор!Пойми, что в ней — и честь и слава наша,

Она и поощренье славных делИ всех врагов упорных посрамленье,Она и наша будущая гордость.Ведь сам ты, храбрый Гектор, никомуГрядущей громкой славы не упустишь,Которая нас всех улыбкой манит,Зовя вперед, к победам.

Гектор

Я с тобой,Бесстрашный отпрыск славного Приама!Я сам уже послал надменный вызовКичливым грекам, сонным и тупым:Уж он-то их разбудит непременно.Их вождь, мне говорили, мирно дремлет,

Не замечая, что раздор прокралсяВ его войска. Теперь проснется он!

Уходят.

Сцена 3

Греческий лагерь. Перед шатром Ахилла.

Входит Терсит.

Терсит

Ну что, Терсит? Как! Заблудился в лабиринте собственной ярости? Неужто же этот слон Аякс довел тебя до такого состояния? Когда он бьет меня, я смеюсь, и это меня утешает. Конечно, лучше бы, чтобы я его бил, а он надо мной смеялся. Ах, черт возьми! Да я научусь ворожить и вызывать чертей, чтобы только найти выход из такого омерзительного унижения! А тут еще Ахилл навязался! Тоже мне штучка! Если падение Трои зависит от этой парочки, то стены ее простоят до того дня, пока сами собой не рушатся. О ты, великий громовержец Олимпа! Забудь, пожалуйста, что ты Юпитер, царь богов! И ты, Меркурий, да потеряет твой кадуцей[125] свою змеиную силу, если только вы не отнимете у этих молодчиков той самой капелюсенькой капли разума, какая у них есть. Их близорукое невежество настолько скудоумно, что не способно освободить муху из лап паука, не размахнувшись мечом для того, чтобы разрезать паутину. Да падет месть богов на весь этот лагерь, или, еще лучше, да заберет всех их та самая болезнь, которая именуется из скромности неаполитанской[126]... Ну, я все сказал! Взываю к бесу зависти, чтобы он произнес: «аминь». О Ахилл, мой повелитель!

Входит Патрокл.

Патрокл

Кто здесь? Терсит? Заходи-ка милейший Терсит, и позубоскаль!

Терсит