Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Стр. 60. — Слова Мазепы из поэмы А. С. Пушкина «Полтава». Стр. 62–63, 69–70. — Как иллюстрацию слов Гумилева можно привести ст-ние «Голубые глаза»:

Голубые глаза на прибрежных холмах.Разве ты их не видел весною?Говорили о них ветерки в небесахИ волна голубая с волною.Голубые глаза в крыльях длинных ресниц.

Разве ты их не видел у моря?Испестрили лучи у них много страниц.Им завидная выпала доля.Голубые глаза в блеске яркой зари.Разве ты не смотрел в них душою?Перед ними луга расстилали коврыИ кропили душистой росою.

Голубые глаза вдохновенье зажгли.Разве ты не прочтешь эти строки,И со мной не полюбишь творенье земли?И со мной не забудешь пороки?Голубые глаза на прибрежных холмахВ белом личике девушки-друга.

Пели птицы о них в золотых облаках —Вместе с яркими звездами юга.Пролетит-промелькнет много весен цветных,Много глаз мы увидим прекрасных,Но нигде не найдем, как волна, голубыхИ, как небо весеннее, ясных.

26

Аполлон. 1910. № 8.

ПРП, ПРП (Шанхай), ПРП (Р-т), СС IV, ЗС, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, ОС 1991, Изб (Вече), Лекманов, Москва 1988.

Дат.: май 1910 г. — по времени публикации.

Перевод на англ. яз. — Lapeza.

Рецензия Гумилева на «Кипарисовый ларец» И. Ф. Анненского — одно из самых совершенных созданий Гумилева-критика — органично вписывается в контекст «легенды Анненского» — истории старого поэта, почти незамеченного при жизни и внешне чуждого литературным страстям эпохи, вдруг поразившего молодых современников «перед самым закатом» необыкновенным взлетом художественного дарования. Эта легенда, намеченная В. А. Жуковским в «Царскосельском лебеде» и весьма импонирующая романтическому мировосприятию «серебряного века», действительно, как бы «материализовалась» в истории последних месяцев жизни и в обстоятельствах смерти Анненского.

С момента вхождения Анненского (с подачи Гумилева) в редколлегию создающегося «Аполлона» (весна 1909 г.) его популярность среди петербургской модернистской молодежи начинает расти (см. воспоминания С. К. Маковского (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 78–79), В. А. Пяста (Пяст Вл. Встречи. М., 1997. С. 100, 105–106, 109), С. А. Ауслендера (Жизнь Николая Гумилева. С. 43); ср. в письме В. В. Гофмана от 5 июня 1909 г.: «Вчера был в Царском Селе у Анненского (один из редакторов «Аполлона»): очень интересный старик — какой-то спесивый, важный, и учености действительно изумительной и даже, примеряя к собственным возможностям, — непостижимой» (Писатели символистского круга. С. 251)). К осени 1909 г. Анненский становится в глазах «аполлоновцев» фигурой если не «равновеликой» Брюсову и Вяч. И. Иванову, то, по крайней мере, «сопоставимой» с ними — и в этот самый момент поэта настигает внезапная смерть, — Иннокентий Федорович скоропостижно скончался в восьмом часу вечера на ступенях петербургского Царскосельского (ныне Витебского) вокзала от паралича сердца 30 ноября 1909 г. Его похороны в Царском Селе 4 декабря 1909 года собрали огромное количество народа, наглядно выявив масштаб личности царскосельского педагога и автора единственного прижизненного сборника стихов (подписанного «скромнейшим» псевдонимом «Ник. Т-о»). И выход тремя месяцами спустя «Кипарисового ларца», поразившего всю тогдашнюю литературную молодежь от Ахматовой до Пастернака, явился, таким образом, «последним аккордом» в удивительной судьбе «последнего из царскосельских лебедей» (см. № 66 в т. II наст. изд. и комментарии к нему).

В рецензии на «Кипарисовый ларец» основные «сюжетные моменты» «легенды Анненского» фиксируются Гумилевым с «канонической» точностью и гениальным лаконизмом. Интересно отметить «обратный» художественно-стилистический параллелизм этой рецензии (стр. 5–19, 40–45, 59–60) рассказу «Последний придворный поэт», написанному двумя годами ранее (см. № 8 в т. VI наст. изд. и комментарии к нему).