Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Въ конц прошедшаго и въ начал настоящаго вка, большинство Нмецкихъ теологовъ было, какъ извстно, проникнуто тмъ популярнымъ раціонализмомъ, который произошелъ изъ смшенія Французскихъ мнній съ Нмецкими школьными формулами. Направленіе это распространилось весьма быстро. Землеръ, въ начал своего поприща, былъ провозглашенъ вольнодумнымъ новоучителемъ; но при конц своей дятельности и не перемняя своего направленія, онъ же самый вдругъ очутился съ репутаціей закоснлаго старовра и гасильника разума. Такъ быстро и такъ совершенно измнилось вокругъ него состояніе богословскаго ученія.

Въ противоположность этому ослабленію вры, въ едва замтномъ уголк Нмецкой жизни сомкнулся маленькій кружокъ людей напряженно врующихь, такъ называемыхъ Піетистовъ, сближавшихся нсколько съ Гернгутерами и Методистами.

Но 1812 годъ разбудилъ потребность высшихъ убжденій во всей Европ; тогда, особенно въ Германіи, религіозное чувство проснулось опять въ новой сил. Судьба Наполеона, переворотъ, совершившійся во всемъ образованномъ мір, опасность и спасеніе отечества, переначатіе всхъ основъ жизни, блестящія, молодыя надежды на будущее, — все это кипніе великихъ вопросовъ и громадныхъ событій не могло не коснуться глубочайшей стороны человческаго самосознанія и разбудило высшія силы его духа. Подъ такимъ вліяніемъ образовалось новое поколніе Лютеранскихъ теологовъ, которое естественно вступило въ прямое противорчіе съ прежнимъ. Изъ ихъ взаимнаго противодйствія въ литератур, въ жизни и въ государственной дятельности произошли дв школы: одна, въ то время новая, опасаясь самовластія разума, держалась строго символическихъ книгъ своего исповданія; другая позволяла себ ихъ разумное толкованіе. Первая, противоборствуя излишнимъ, по ея мннію, правамъ философствованія, примыкала крайними членами своими къ піетистамъ; послдняя, защищая разумъ, граничила иногда съ чистымъ раціонализмомъ. Изъ борьбы этихъ двухъ крайностей развилось безконечное множество среднихъ направленій.

Между тмъ несогласіе этихъ двухъ партій въ самыхъ важныхъ вопросахъ, внутреннее несогласіе разныхъ оттнковъ одной и той же партіи, несогласіе разныхъ представителей одного и того же оттнка, и наконецъ, нападенія чистыхъ раціоналистовъ, уже не принадлежащихъ къ числу врующихъ, на вс эти партіи и оттнки вмст взятые, — все это возбудило въ общемъ мнніи сознаніе необходимости боле основательнаго изученія Священнаго Писанія, нежели какъ оно совершалось до того времени, и боле всего: необходимости твердаго опредленія границъ между разумомъ и врою. Съ этимъ требованіемъ сошлось и частію имъ усилилось новое развитіе историческаго и особенно филологическаго и философскаго образованія Германіи. Вмсто того, что прежде студенты университетскіе едва разумли по-Гречески, теперь ученики гимназіи начали вступать въ университеты уже съ готовымъ запасомъ основательнаго знанія въ языкахъ: Латинскомъ, Греческомъ и Еврейскомъ. Филологическія и историческія каедры занялись людьми замчательныхъ дарованій. Богословская философія считала многихъ извстныхъ представителей, но особенно оживило и развило ее блестящее и глубокомысленное преподаваніе Шлейермахера, и другое, противоположное ему, хотя не блестящее, но не мене глубокомысленное, хотя едва понятное, но, по какому-то невыразимому, сочувственному сцпленію мыслей, удивительно увлекательное преподаваніе профессора

Дауба. Къ этимъ двумъ системамъ примкнула третья, основанная на философіи Гегеля. Четвертая партія состояла изъ остатковъ прежняго Брейтшнейдеровскаго популярнаго раціонализма. За ними начинались уже чистые раціоналисты, съ голымъ философствованіемъ безъ вры.

Чмъ ярче опредлялись различныя направленія, чмъ многосторонне обработывались частные вопросы, тмъ трудне было ихъ общее соглашеніе.

Между тмъ сторона преимущественно врующихъ, строго держась своихъ символическихъ книгъ, имла великую вншнюю выгоду надъ другими: только послдователи Аугсбургскаго исповданія, пользовавшагося государственнымъ признаніемъ, вслдствіе Вестфальскаго мира, могли имть право на покровительство государственной власти. Вслдствіе этого многіе изъ нихъ требовали удаленія противомыслящихъ отъ занимаемыхъ ими мстъ.

Съ другой стороны, эта самая выгода была, можетъ быть, причиною ихъ малаго успха. Противъ нападенія мысли прибгать подъ защиту вншней силы — для многихъ казалось признакомъ внутренней несостоятельности. Къ тому же въ ихъ положеніи была еще другая слабая сторона: самое Аугсбургское исповданіе основалось на прав личнаго толкованія. Допускать это право до 16-го вка и не допускать его посл — для многихъ казалось другимъ противорчіемъ. Впрочемъ, отъ той или отъ другой причины, но раціонализмъ, пріостановленный на время и не побжденный усиліями законно-врующихъ, сталъ снова распространяться, дйствуя теперь уже съ удвоенной силой, укрпившись всми пріобртеніями науки, покуда, наконецъ, слдуя неумолимому теченію силлогизмовъ, оторванныхъ отъ вры, онъ достигъ самыхъ крайнихъ, самыхъ отвратительныхъ результатовъ.