Кто на своем веку Фортуны не искал?Что, если б силою волшебною какою Всевидящим я стал И вдруг открылись предо мноюВсе те, которые, и едут, и ползут, И скачут, и плывут, Из царства в царство рыщут,И дочери судьбы отменной красоты Иль убегающей мечты Без отдыха столь жадно ищут?Бедняжки! жаль мне их: уж, кажется, в руках... Уж сердце в восхищеньи бьется...Вот только что схватить... хоть как, так увернется, И в тысяче уже верстах!«Возможно ль, — многие, я слышу, рассуждают, — Давно ль такой-то в нас искал? А ныне как он пышен стал!Он в счастии растет; а нас за грязь кидают!Чем хуже мы его?» Пусть лучше во сто раз,Но что ваш ум и всё? Фортуна ведь без глаз; А к этому прибавим:Чин стоит ли того, что для него оставимПокой, покой души, дар лучший всех даров,Который в древности уделом был богов?Фортуна — женщина! умерьте вашу ласку;Не бегайте за ней, сама смягчится к вам.Так милый Лафонтен давал советы намИ сказывал в пример почти такую сказку. В деревне ль, в городке, Один с другим невдалеке, Два друга жили; Ни скудны, ни богаты были. Один всё счастье ставил в том, Чтобы нажить огромный дом,Деревни, знатный чин, — то и во сне лишь видел; Другой богатств не ненавидел, Однако ж их и не искал, А кажду ночь покойно спал.«Послушай, — друг ему однажды предлагает, —На родине никто пророком не бывает;Чего ж и нам здесь ждать? — Со временем сумы. Поедем лучше мыИскать себе добра; войти, сказать умеем;Авось и мы найдем, авось разбогатеем». — «Ступай, — сказал другой, —А я остануся; мне дорог мой покой,И буду спать, пока мой друг не возвратится». Тщеславный этому дивитсяИ едет. На пути встречает цепи гор,Встречает много рек, и напоследок встретилТу самую страну, куда издавна метил:Любимый уголок Фортуны, то есть двор;Не дожидался ни зову, ни наряду, Пристал к нему и по обрядуВсех жителей его он начал посещать:Там стрелкою стоит, не смея и дышать, Здесь такает из всей он мочи,Тут шепчет на ушко; короче: дни и ночи Наш витязь сам не свой; Но всё то было втуне!«Что за диковинка! — он думает. — Стой, стой Да слушай об одной Фортуне, А сам всё ничего!Нет, нет! такая жизнь несноснее всего.Слуга покорный вам, господчики, прощайте И впредь меня не ожидайте;В Сурат, в Сурат лечу! Я слышал в сказках, тамФортуне с давних лет курится фимиам...»Сказал, прыгнул в корабль, и волны забелели. Но что же? Не прошло недели,Как странствователь наш отправился в Сурат,А часто, часто он поглядывал назад,На родину свою: корабль то загорался,То на мель попадал, то в хляби погружался;Всечасно в трепете, от смерти на вершок;Бедняк бесился, клял — известно, лютый рок,Себя, — и всем и всем изрядна песня пета!«Безумцы! — он судил. — На край приходим светаМы смерть ловить, а к ней и дома три шага!»Синеют между тем Индийски берега,Попутный дунул ветр; по крайней мере кстатеПришло мне так сказать, и он уже в Сурате!«Фортуна здесь?» — его был первый всем вопрос. «В Японии», — сказали.«В Японии? — вскричал герой, повеся нос. —Быть так! плыву туда». И поплыл; но, к печали,Разъехался и там с Фортуною слепой!«Нет! полно, — говорит, — гоняться за мечтой».И с первым кораблем в отчизну возвратился.Завидя издали отеческих богов,Родимый ручеек, домашний милый кров, Наш мореходец прослезился И, от души вздохнув, сказал:«Ах! счастлив, счастлив тот, кто лишь по слуху зналИ двор, и океан, и о слепой богине!Умеренность! с тобой раздолье и в пустыне».И так с восторгом он и в сердце и в глазах В отчизну наконец вступает,Летит ко другу, — что ж? как друга обретает?Он спит, а у него Фортуна в головах!1794