69. «Мои безделки», 1794, ч. 2, с. 170, под заглавием «Послание к Д***»; «Аглая», 1795, кн. 2, с подписью А. Б. В; «Аглая», 1796, кн. 2; «Мои безделки», 1797; Соч. 1803. Печ. по Соч. 1814, с. 47. Ответ на «Стансы к Карамзину» Дмитриева (1793). Стихотворение выражает глубокий идейный кризис, пережитый Карамзиным в 1793–1794 годах. 17 августа 1793 г. Карамзин писал Дмитриеву: «Поверишь ли, что ужасные происшествия Европы волнуют всю душу мою? Бегу в густую мрачность лесов — но мысль о разрушаемых городах и погибели людей везде теснит мое сердце. Назови меня Дон-Кишотом; но сей славный рыцарь не мог любить Дульцинею свою так страстно, как я люблю — человечество!» («Письма Карамзина к Дмитриеву», с. 42).
70. «Аониды», 1796, кн. 1, с. 17, под заглавием «Послание к А. А. П.». Печ. по Соч. 1803, т. 1, с. 88.
71. «Аониды», 1796, кн. 1, с. 41. Печ. по Соч. 1814, т. 1, с. 98.
72. «Аониды», 1796, кн. 1, с. 43. Печ. по Соч. 1803, т. 1, с. 99.
73. «Аглая», 1795, кн. 2, с. 171. Печ. по Соч. 1803, т. 7, с. 201. Творческая декларация Карамзина в начале поэмы представляет собой демонстративный отказ от эпической (в духе классицизма) и одической поэзии. Она близка пропаганде «русской мифологии» и русской народной поэзии, которую энергично вел в эти годы Н. А. Львов. Характеристику «поэм-сказок» конца XIX в. и их отношения к «Илье Муромцу» Карамзина см.: Л. Лотман, «Бова» Радищева и традиции жанра поэмы-сказки. — «Ученые записки ЛГУ», № 33, филологическая серия, № 2, Л., 1939; А. Н. Соколов, Очерки по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX в., изд. МГУ, 1955. Поэма Карамзина вызвала положительную оценку современников. А. X. Востоков писал: «Прекрасная сия пьеса ... по справедливости обратила на себя общее внимание сколько заманчивостью слога, столько и новостью размера» («СПб. вестник», 1812, ч. 2, № 6, с. 285).