Полное собрание стихотворений

Пока в пустыне с бесами боролся,Иной великой Дьявол Церковь мучалИ праведную веру искажал,Как мурашей, святые гнезда шпарил,Да и до нас дошел.Отец Илья, игумен Соловецкий,Велел писать мне книги в обличеньеАнтихриста, в спасение Царя.Никонианцы, взяв меня в пустыне,В темнице утомили, а потомПред всем народом пустозерским рукуНа площади мне секли. Внидох пакиВ темницу лютую и начал умирать.Весь был в поту, и внутренность горела.На лавку лег и руку свесил – думалДуши исходу лучше часа нет.Темница стала мокрая, а смерть нейдет.Десятник Симеон засушины отмылИ серою еловой помазал рану.

И снова маялся я днями на соломе.На день седьмой на лавку всполз и рукуОтсечену на сердце положил.И чую: Богородица мне рукуПерстами осязает. Я Ее хотелЗа руку удержать, а пальцев нету.Очнулся, а рука платком повязана.Ощупал левой сеченую руку:И пальцев нет, и боли нет, а в сердце радость.Был на Москве в подворье у НиколыУгрешского. И прискочи тут скороСтрелецкий голова – Бухвостов – лют разбойникИ поволок на плаху на Болото.Язык урезал мне и прочь помчал.В телеге душу мало не вытряс мне,Столь боль была люта...О, горе дней тех! Из моей пустыниПошел Царя спасать, а языка не стало.Что нужного, и то мне молвить нечем.Вздохнул я к Господу из глубины души:

«О скорого услышанья Христова!»С того язык от корня и пополз,И до зубов дошел, и стал глаголить ясно.Свезли меня в темницу в Пустозерье.По двух годех пришел ко мне мучительЕлагин – полуголова стрелецкой,Чтоб нудить нас отречься веры старой.И непослушливым велел он пакиЯзыки резать, руки обрубать.Пришел ко мне палач с ножом, с клещамиГортань мне отворять, а я вздохнулИз сердца умиленно: «Помоги мне».И в мале ощутил, как бы сквозь сон,Как мне палач язык под корень резалИ руку правую на плахе отсекал.(Как впервой резали – что лютый змей кусал.)До Вологды шла кровь проходом задним.Теперь в тюрьме три дня я умирал.Пять дней точилась кровь из сеченой ладони.

Где был язык во рте – слин стало много,И что под головой – всё слинами омочишь,И ясть нельзя, понеже ядиВо рту вращати нечем.Егда дадут мне рыбы, щей да хлеба,Сомну в единый ком, да тако вдруг глотаю.А по отъятии болезни от рукиЯ начал правило в уме творити.Псалмы читаю, а дойду до места:«Возрадуется мой язык о правде Твоея», —Вздохну из глубины – слезишкаИз глазу и покатится:«А мне чем радоваться? Языка и нету».И паки: «Веселися сердце, радуйся язык».Я ж, зря на крест, реку: «Куда язык мой дели?Нет языка в устах, и сердце плачет».Так больше двух недель прошло, а всё молю,Чтоб Богородица язык мне воротила.Возлег на одр, заснул и вижу: полеВеликое да светлое – конца нет...

Налево же на воздухе повышеЛежат два языка мои:Московский – бледноват, а пустозерскойЗело краснешенек.Взял на руку красной и зрю прилежно:Ворошится живой он на ладони,А я дивлюсь красе и живости его.Учал его вертеть в руках, расправилИ местом рваным к резаному месту,Идеже прежде был, его приставил, —Он к корню и прильни, где рос с рожденья.Возбнух я радостен: что хочет сие быти?От времени того по малу-малуДойде язык мой паки до зубовИ полон бысть. К яденью и молитвеПо-прежнему способен, как в пустыне.И слин нелепых во устах не стало,И есть язык, мне Богом данный, – новый —Короче старого, да мало толще.И ныне веселюсь, и славлю, и поюСкорозаступнице, язык мне давшей новой.