Полное собрание творений. Том II. Письма

Итак, каждая школа создает способ жить, определенный идеалом мудрости. Каждая школа имеет внутренний основополагающий подход; напряжение у стоиков, расслабление у эпикурейцев; особую манеру говорить: потрясающая диалектика у стоиков, обильная риторика у академиков. Но во всех школах практикуются упражнения, призванные способствовать движению к идеальному состоянию мудрости. Упражнения, которые для разума и души являются чем-то вроде тренировок спортсмена или медицинской помощи. В общем виде они заключаются в самоконтроле и размышлении. Самоконтроль основан на внимании к себе: бдительность в стоицизме, отказ от лишних наслаждений в эпикурействе. Он всегда подразумевает усилие воли, веру в моральную свободу, в возможность улучшить себя, острое нравственное состояние, отточенное практикой нравственной самопроверки и духовного руководства. И, наконец, практические упражнения, которые Плутарх, в частности, описал с замечательной точностью: контролировать гнев, любопытство, слова, любовь к роскоши, и – начав упражняться на наиболее простых вещах – постепенно выработать устойчивую и прочную привычку. «Упражнение» для разума есть главным образом «размышление»: этимологически эти слова (exercice et méditation) синонимичны. Греко-римское философское размышление – упражнение исключительно для рассудка, воображения, интуиции. Формы их чрезвычайно разнообразны. Прежде всего – запоминание и усвоение фундаментальных догматов и правил жизни школы. Это упражнение преобразует видение мира. В частности, размышление над сущностными догматами физики – например, эпикурейское созерцание зарождения миров в бесконечной пустоте или стоическое созерцание рационального и закономерного развития космических событий – может стать упражнением на воображение, в котором человеческие вещи предстанут незначительными в огромности пространства и времени. Такие правила жизни нужно иметь под рукой, чтобы быть способным вести себя по-философски в любых обстоятельствах. Стоит заранее воображать себе эти обстоятельства, чтобы быть к ним готовым. Во всех школах по разным причинам философия будет прежде всего размышлением о смерти и сосредоточением внимания на настоящем моменте, наслаждении им или наиболее осознанном проживании. Для достижения наибольшей эффективности во всех этих упражнениях будут использоваться средства, предлагаемые диалектикой и риторикой. Кстати, именно такое осознанное использование риторики и создает то ощущение пессимизма, которое некоторые читатели находят в Размышлениях Марка Аврелия[1669]

. Он считает все образы уместными, если они могут поразить воображение и заставить осознать человеческие иллюзии и условности.

Отношения между теорией и практикой в философии той эпохи нужно понимать именно в свете этих упражнений. Теория сама по себе никогда не рассматривается как самоцель, она четко и решительно поставлена на службу практике. Эпикур говорит об этом определенно: цель науки о природе состоит в достижении безмятежности души. Перипатетики принимают не теории, но теоретическую деятельность – образ жизни, доставляющий почти божественное удовольствие и счастье. У академиков и скептиков теоретическая деятельность есть критическая деятельность. Платоники не считают абстрактную теорию настоящим знанием: как говорит Порфирий[1670]

, «ведущее к блаженству созерцание состоит не в накоплении рассуждений или в совокупности выученного, но в том, чтобы теория стала в нас самих природой и жизнью». И, согласно Плотину, мы не можем постичь душу, если не очистимся от страстей и не почувствуем независимость души от тела; и мы не можем познать Первоначало всех вещей, если у нас нет его опытного познания.

Для выполнения медитативных упражнений в распоряжение начинающих предоставлялись сентенции или краткие изложения основных догматов школы. Письма Эпикура[1671], сохраненные для нас Диогеном Лаэртским, играли эту роль. Чтобы обеспечить догматам большую духовную действенность, нужно было представить их в форме кратких и ярких формул, как Избранные изречения Эпикура, или в строго систематической форме, как Письмо к Геродоту того же автора, которая позволяла ученику ухватить в интуитивном порыве сущность доктрины, чтобы удобнее было иметь ее под рукой. В этом случае забота о систематической связности была подчинена силе духовного воздействия.

В каждой школе догматы и методологические принципы не подлежали обсуждению. Философствовать означало выбрать школу, обратить себя в ее образ жизни и принять ее догматы. Вот почему в своих основных чертах фундаментальные догматы и жизненные правила платонизма, аристотелизма, стоицизма и эпикуреизма не изменились в течение всей античности. Даже ученые той эпохи всегда причисляют себя к философской школе: развитие их математических или астрономических теорем ни в чем не изменяет фундаментальным принципам школы, к которой они присоединяются.