Полонянин

– А у Андрея, я слышал, дела плохи? – спросил, когда Соломон мне рану промыл да края у нее стянул, и я снова говорить смог.

Кивнул головой лекарь.

– Эх, – вздохнул я, – Берисаву бы с Любавой сюда. Ведьмы бы его выходили.

– Это что ж? – обиделся Соломон. – Ты мне не доверяешь? Думаешь, что если он христианин, то старый иудей его в беде бросит? Рад я был бы ему помочь, да только не в моих это силах.

– Знаю, – ответил я. – И верю тебе, просто соскучился по ведьмам сильно. Особенно по младшей. Давно уж не виделись.

– Хорошей мне Любава помощницей была, – согласился лекарь. – Жаль, что ушла тогда.

– И мне жаль.

– Добрынюшка. – Я даже вздрогнул, словно это Любава меня позвала.

– Добрынюшка, ты как тут без нас? – Малуша с Заглядой к нам подошли.

– Хорошо, сестренка, – ответил я ей. – Лекарь говорит, что уже на поправку пошел.

– Дня через три на ноги встанет, – подтвердил иудей.

– Дядя Соломон, ты за него не беспокойся. Мы с Заглядой за ним присмотрим.

– И за остальными тоже. – Древлянка поближе придвинулась, точно маленького, меня по голове погладила. – Не оставим мы тебя, княжич, – шепнула.

– Вы лучше за рыбаком приглядите. Ему хуже, чем мне, – приподнял я голову.

Смотрю, а его воины подняли и понесли куда-то.

– За ним Ольга сама присмотрит, – сказал Соломон. – Велела его на ладье своей разместить.

– А она ничего, – вздохнула Малуша. – Я думала, она сука зубастая, а она добрая. Мне вот гребень свой подарила. Красивый.

– Это хорошо, – кивнул я.

– Пить, – это один из раненых ратников голос подал.

– Сейчас, миленький. – Загляда меня оставила и к нему поспешила.

– Да, – сказал лекарь. – Помощь мне сейчас пригодится.

– Дядя Соломон, а как же вы к нам подоспели? – спросила Малуша. – Мы же не чаяли, что подмога придет.

– Святослава за то благодарите, – ответил лекарь. – Это он мать надоумил в Ольговичи заглянуть. Надоело ему в Вышгороде сидеть, на волю запросился. Княгиня про деревеньку свою вспомнила. Так он ей все уши прожужжал. Посмотреть на нее захотел. А заодно с Добрыном и с тобой, Мала, повидаться.

– Чего это он со мной повидаться захотел? – удивилась сестренка.

– Не знаю, – сказал Соломон. – Ты у него сама спроси.

– Вот еще, – передернула плечиками Малушка. – Нужен он мне больно.

– Кто кому нужен, вы меж собой решайте, – продолжил лекарь. – Только мы сотню Претича взяли да на двух ладьях к вам направились. Засветло не успели. Пришлось к берегу на ночевку пристать. Тут видим – зарево. Поняли, что неладное в деревеньке стряслось, да пока на ладьи грузились, вон сколько дикари-дулебы натворить успели.

– Соломон, – подбежал к нам каган.

Иногда мне казалось, что он ходить не умеет, только бегает.

– Давай раненых на вторую ладью. Чего они у тебя на земле лежат?

– Так ведь не на себе же мне их перетаскивать, – ответил Соломон.

– Сейчас подмога будет, – кивнул мальчишка. – А ты что разлегся, Добрый?

– Да вот, отдохнуть решил, – ответил я.

– Чего ты? Не видишь, побитый он. – Малушка перед ним встала, словно меня собой закрыла.

– Да чтоб Добрына побили? – рассмеялся мальчишка. – Ни в жисть не поверю! Ну-ка, посторонись, – подвинул он девчонку.

– Еще чего! – возмутилась Малушка и вновь перед ним встала.

– Это ты мне? – опешил от такого Святослав.

– А то кому же?

– Да как ты смеешь?! Я каган Киевский! И Руси господин! – возмутился мальчишка.

– А я княжна Древлянская! – насупилась Малушка да кулачки в бока уперла.

– Какая ты княжна? – рассмеялся Святослав. – Холопка ты! Мне мамка сказала, что в посудомойках ты у нас ходишь!

– Ну и что? – Малушка упрямо выпятила нижнюю губу да лапотком притопнула. – Судьба штука хитрая – сейчас посудомойка, а завтра снова княжной стану.

– Это кто тебе такое наплел?

– Девки мои сенные.

– Ой, насмешила, у посудомойки свои сенные есть…

– Ты не очень-то ерепенься, – сказала сестренка серьезно, – а то не посмотрю, что ты каган. Так врежу, что ты у меня полетишь!

– Только попробуй!

– И попробую!

– Нет, ты только попробуй!

– Ну, коли, просишь… – И со всего маху лапотком ему на ногу наступила.

– Ты чего?! Дура! Больно же! – Святослав на одной ноге заскакал.

– Сам же просил.

– Да не просил я.

– Нет, просил.

– Добрый, чего она?

– Вот и повидались, – рассмеялся лекарь.

Все это было вчера. А сегодня шумит речная водица, пенясь под ударами весел.

Из Ольговичей мы вышли ранним утром. На пепелище остались бабы и Твердята-пастушок. Не захотели они покидать своих мужиков, которые навеки легли в сырую землю, обороняя чужое добро. Ольга над ними Загляду поставила, назначила Домовитову дочь ключницей. Не хотела она оставаться, но уж больно кухарка пришкваренная за нее просила, да и все ее поддержали. Святослав им в подмогу десяток ратников дал пепелище разгребать. Велел он воинам, чтобы к осени снова деревенька на месте пала встала.

Простилась Малуша со своей наставницей. Всплакнули они, только ничего не поделать, кто же в силах хозяйке перечить.

– Береги ее, княжич, – сказала Загляда, глаза платочком утирая.

– Как смогу, так тебя заберу, – ответил я ей.

– Помогай вам Даждьбоже, – махнула она рукой и за тын пошла.