Половинки нас

Мы часто всё делаем наполовину, живём наполовину, ожидая лучшего времени, а жизнь – это процесс. Я вполне осознавала, что нередко исключала себя из этого процесса и жила как бы между слоями. Вроде и впитывала жизнь, да не всем своим существом, а только половиной, которая не боялась получить по носу. Всё берегла силы и чувства на потом… А в это время где-то рядом был сильный уравновешенный мужчина, не ждущий от меня подвигов и готовый принимать такую, какая я есть…

«А когда это потом настанет?– думала я, отдыхая от первой половины рабочего дня в своём кабинете за растиранием стоп от шпилек, которые выбрала вместо кед.– Может, пойду я на работу, споткнусь и расшибу лоб, а мои новые кеды будут ждать лучшего момента? И, очевидно, дождутся участи белых тапочек… И, может, этот мужчина станет последним, с кем мне было так хорошо? Разве этого я хочу?»

Сегодня была пятница, а завтра у Заварского день рождения, и я не решила, пойду ли.

Отставив туфли, расстелила колючий коврик и походила по нему босиком. Внутри ворочались сомнения. Я зажмурилась, легла на коврик спиной и, раскинув руки, начала дышать в определённом ритме.

– Что ты сейчас делаешь, дорогуша?– резко поднялась, понимая, что не могу сосредоточиться на дыхании, и сразу ответила:– Сопротивляюсь счастью, как сказала бы Катерина…

Снова упала на спину, дёрнула на себя подушку с дивана и обняла её.

– Нет, дорогуша, ты не сопротивляешься – ты просто до жути его боишься…– и, уткнувшись лицом в подушку, рассмеялась:– Жалкая трусиха…

Встряхнувшись и подправив макияж, я вышла из кабинета: пора было и пообедать, чтобы к вечеру мой желудок не развлекал клиентов ариями, а заодно и сдать листы приёма.

По пути в регистратуру мне встретилась Бисерова под ручку с Валерием Ивановичем, распушившим перья и довольно вещавшим «милочке» о своём достижении – похудении на два килограмма. Завидев меня, Аня тут же отцепилась от Куля, деловито перехватила стопку медицинских карт другой рукой и растянула невинную приветственную улыбку. Но я и раньше-то не сильно досаждала ей намёками на приличия, а теперь и вовсе не хотелось вовлекаться в интриги Содома и Гоморры.

Валерий Иванович заигрывающе подмигнул и прошёл мимо, а я коснулась локтя Ани и спросила:

– Ты, случаем, не в регистратуру?

– Нет, я к Богдановичу,– улыбнулась она.

Я только насмешливо повела бровью и отвернулась. Но Аня сама ухватилась за мою руку, подтолкнула к стене и прошептала:

– Не волнуйся, у меня с ним точно всё! Его медсестра попросила карты занести по пути…

– Ну и молодец,– равнодушно похвалила я и отняла руку.

– Между прочим, я познакомилась с потрясным мужчиной! Ну просто отвал башки… И кстати, приличный до ужаса! Сейчас у Богдановича на осмотре,– с маниакальным возбуждением поделилась Бисерова.

– Счастья тебе!– улыбнулась с иронией.– Смотри не споткнись…

– Как раз несу его карту. У нас и фамилии почти из одних и тех же букв состоят,– и Аня с ошалелым взглядом потрясла картой прямо перед моим носом.

Из той на пол посыпались направления.

– О да, это, безусловно, судьба,– усмехнулась, наклоняясь и поднимая бумаги.

И вдруг замерла, прищурилась и внимательно прочитала фамилию на направлениях. А красавца-то звали Берестов Александр Вячеславович, 1985 года рождения.

– Ну что там?– нетерпеливо притопнула Анна, выхватывая бумаги из моих рук и вкладывая в карту.

– Буквы сравнивала, а то вдруг ты ошиблась,– шутливо прищурилась я, а планы на обед резко поменялись.

– Ой-й!– фыркнула та и раздражённая моим юмором убежала по коридору навстречу «счастью».

Настроение скакнуло вверх, будто сама заразилась нетерпеливой восторженностью Бисеровой, и живо свернула в отделение лабораторной диагностики.

– Гульнара Асетовна, добрый день! Как поживаете?– обратилась к нашему врачу-лаборанту и, как обычно, залюбовалась её большими восточными глазами с натуральными длинными ресницами.

Алабаева была безумно красивой женщиной: стройная, с густой косой до бёдер, улыбчивая, вежливая, неконфликтная, в тридцать шесть лет врач высшей категории – всё при ней, но после того, как её обманул жених, до сих пор была одна.

Именно в тот день три года назад от расстройства Гульнара чуть не испортила себе карьеру, заведя интрижку с женатым коллегой. А когда это случайно выплыло на корпоративе, не кто иной, как я прикрыла её, а потом и вывела из тупика, прояснив, что ни один мужчина не стоит испорченной репутации. После этого она не отказывала мне в маленьких невинных просьбах.

– Все хорошо, Настя! Как у тебя? Как Илона?

– Суслик уехала на учёбу. Теперь я снова одна до следующего года… Прихожу в себя, спасибо,– улыбнулась и присела рядом.– Гульнар, у меня к тебе просьба… Надо помочь хорошему человечку…

– Ты же знаешь, всё, что смогу,– подмигнула она.

Вспоминая заплаканные обиженные глаза Танечки, я расфантазировалась не на шутку, но Алабаева – просто кладезь полезных идей для выражения женской солидарности.

– И мстя моя будет ужасна!– жуя пирожок с мясом на скамейке парка за клиникой, уже зловеще улыбалась я.