Польша и Россия в первой трети XIX века

«В угол, Потоцкий, и Урсын туда же![23]Как муху прихлопнем Сташица даже!Сам наместник трусит, боится,

Он ведь знает, что в крае творится.Кто ненавидит свет и свободу,Уж ополчились на них походом,

Шпики, фарисеи вмиг сговорились,В тесном союзе они сплотились,И мысль либеральная пострадала —

Две главные битвы она проиграла.Так с просвещеньем судьба поступает,Так сорняками поля зарастают…»⁴⁷

Тема реакционной реформы связывалась в стихотворении с более общими вопросами, касающимися положения в России и на Западе. Говорилось о революционных событиях в Европе и повсеместном наступлении реакции под лозунгом борьбы с «якобинством». Этому лозунгу молодежь противопоставляла свои призывы: «Да погибнут тираны!», «Долой шпионов!». Пили за здоровье «свободомыслящих поляков» (например, за здоровье студента М. Хоментовского). Вдохновлялись примером немецких студентов, собравшихся в Швейцарии в доме Вильгельма Телля на «праздник свободы», о чем сообщала газета «Ожел бялый»⁴⁸.

Распространение патриотических и либеральных тенденций, склонность молодежи к «бурливым поступкам» власти относили за счет ее воспитания. Учителей и профессоров винили в том, что они «под предлогом усердия к отечеству внушают ученикам некоторое патриотическое своенравие». В качестве примера приводились (в очень корявом полицейском переводе с польского) темы сочинений в школах пиаров: «Какие очереди переходила Польша, то есть каким духом была наполнена?»; «Какой ее был дух в испорченных временах?»; «Какой ее оживотворил при возобновлении науки?»; «Какой теперь заворот духа ее объемлет и как бы оный следовало исправить?»; «Периодические сочинения, вышедшие и ныне выходящие в нашем крае, какие имеют достохвальности, которые бы были самополезнейшими для народа, и проект составления нового плана на такие сочинения, кои бы большую пользу могли принести для Польши в теперешнем ее положении». Полиция ссылалась также на «кармелитское письмо» М. Мохнацкого, который был арестован как член тайного Союза вольных братьев-поляков и по требованию следствия составил документ под названием «Об источниках, откуда столько зла происходит». Среди источников упоминались свобода печати, общественное образование, способствующее развитию в умах молодежи либеральных идей, а также либеральные речи оппозиционеров в сейме. Мохнацкий объяснял «заблуждения» польской молодежи и тем, что не только литература, но и преподаватели представляли историю «в самых раздражительных выражениях», оправдывали революционные выступления во Франции, Испании, Неаполе, Пьемонте. В результате такого анализа некоторые профессора, как, например, Ф. Бентковский, преподававший историю в Варшавском университете, оказались скомпрометированными в глазах начальства⁴⁹.

Вредным фактором, воздействовавшим на молодых поляков, признавался также пример немецких студентов, в частности, создание ими буршеншафтов. Молодежь из трех частей бывшей Речи Посполитой общалась через границы, что способствовало обмену опытом. В мае 1820 г. агент отмечал, что варшавские студенты стремятся к академической свободе без границ, какой пользуются их зарубежные коллеги, и если они ее добьются, «это будет во много раз опаснее для общественного спокойствия». Он напоминал, что Варшавский университет существует всего два года, и «небольшие студенческие беспорядки, происходящие в настоящее время, это лишь фундамент для больших, которым они предадутся, если не постараться раньше это предотвратить»⁵⁰.

Стремление варшавской молодежи к «свободе без границ» выражалось не только в ношении особой одежды, устройстве патриотических мероприятий, шумном поведении и высказывании вольных мыслей. Студенты буянили в стенах университета, критиковали его начальство, срывали лекции, грубили профессорам, не подчинялись распоряжениям ректора, на вывешенные приказы плевали, мазали их калом и т. п. Они издевались над коллегами, подозреваемыми в шпионстве, задирали полицейских агентов, оскорбляли их, грозили избить и даже убить: недаром свои большие палки они называли «антижандармувками». В этой связи агент писал 12 января 1821 г.: «Никто больше не может иметь уверенности, что не будет подвергнут насилию или даже убит этими испорченными молодыми людьми»⁵¹.