Полтавская битва: 300 лет славы

«Война идет для отыскания и превращения от многих столетних времен предкам нашим принадлежащих провинций – Ижорской и Корельской, которые корона шведская поистине изменнически, а не честным военным способом, во время трудных смятений внутренних и от неприятелей иностранных в Российском государстве тогда свирепствующих, по обычаю своему древнему, как со многими государствами оная корона тож учинила, за мирным постановлением вероломно отторгнула и в начале будто в залог в неких деньгах, хотя и за неоказанную помощь, на несколько лет оными завладела, а потом, усмотря поки труднейшее Российскому государству военное время с королевством польским, коварным взятием Ивангорода и осадою Пскова, до невольного уступления оных вышеупомянутых провинций принудила.»

Петр писал, что шведская армия будет разбита в генеральном сражении:

«В нынешние веки и сильнейшие и обученнейшие генералы, кроме отчаянных вертоглавов, без крайней нужды никогда до главной баталии не приступают, но воинские свои действия отправляют вымыслами, утомляя неприятеля маршами и партиями, ибо трудно на одной баталии главной счастье и благосостояние всего государства отважить, но, с помощью Высшего, мы, усмотря удобное время и место, и от оной баталии не отречемся.»

Петр писал своим генералам, действующим на украинском театре военных действий:

«В пути иметь осмотрение, дабы обывателям нашего народа никакие обиды не чинили и хлебов не толочили. Сие запретить под смертью.»

В полках были назначены штаб-офицеры, дабы с полной мощью смотрели, чтоб ни от кого из войск обид и разорения не было, и кто в том злочинец сыщется, тех велено для постраху иным казнить смертию». Было приказано в войсках «безденежно ни у кого ничего отнюдь не брать». Виновных в грабеже наказывали по законам военного времени. Петр писал в манифесте:

«Мы войскам своим великороссийским под смертною казнью запретили малороссийскому народу никакого разорения и обид отнюдь не чинить, за что уже некоторые самовольные преступники при Почепе и Ромнах и смертию казнены. А ежели что малое от жилищ или хлебе пожечь принуждены были по крайней нужде, дабы неприятелю на пропитание то же досталося и дабы он тем принужден был без жилища и пищи погибать, что уже и учинилось было при Стародубе».

Многие украинцы уходили на российские земли – от войны, Петр приказал:

«Переселенцам украинским грабежей, обид, озлоблений и задержания отнюдь не чинить и коней у них не отнимать и пропускать везде свободно под опасением себе великого государя гнева, а буде они в какой великорусский город прибудут и желают в оном жить, и выводам и приказным людям и прочим жителям, а в малороссийским городам войтам, бурмистрам и иным городовым правителям велеть им жить, где кто похочет, без препятствия и давать дворы и никакого утеснения оным не чинить под опасением себе.»

Петр призвал украинский народ шведам «всякую шкоду приключать, и загонами по лесам и переправам людей их побивать. А от нападения ворога на городки некрепкие, села и деревни жители б сами особами своими с женами и детьми и с пожитками скрывались и неприятелю отнюдь никаких живностей и хлеба и харчу не оставляли, но чинили б над ними, неприятелями, всякий военный промысел, дабы его при храбрых войсках наших, великороссийских и малороссийских, с помощью Божией, как наискорее победить и малороссийский край, отчизну свою, от нападения и разорения и от намеренного порабощения освободить и из оного изгнать.»

Петр издал следующий манифест:

«Кто из малороссийского народу из войска неприятельского возьмет в полон генерала, тому за оного дать две тысячи рублей, за полковника тысячу рублей, а за других офицеров – залежно от чина, за рядовых солдат и рейтар – по пять карбованцев».

Шведская армия быстро «проела» имевшиеся в местах дислокации продовольственные запасы, и испытывала большую нужду в продовольствии. Усилились реквизиции и грабежи.

Русский историк К. Абаза писал в статье «Карл XII» об украинской зиме 1708–1709 годов:

«Зима в этом году была лютая: птицы замерзали на лету. Когда король переводил главную квартиру из Гадяча в Ромны, то всадники замерзали на лошадях, пехотинцы примерзали к деревьям или к телегам – кто где останавливался. Все городские дома наполнялись больными и мерзлыми. Для здоровых не было места, и они отгревались на улицах, пока не замерзали сами. Солдаты голодали, они требовали хлеба или смерти. За кружку водки платили до десяти талеров; пороху оставалось мало, да и тот подмок. Его сушили, и все-таки пули не летели далее 30 шагов. Старые и привычные генералы понурили головы, войско роптало. Король рассчитывал, что к нему придут на помощь поляки и турки, но турецкий султан прислал сказать, что он не хочет нарушать мира, а польский король еще меньше думал о шведах.»

Украинский историк Н. Полянская-Василенко писала о шведах: