Полуночная экскурсия

Но почему он тогда остановился здесь? - подумал он.

Для меня.

Зайди в него, - подумал он. - И уезжай. И никогда не возвращайся.

Он задумчиво улыбнулся.

Это послужит Монике отличным уроком. Она вся говном изойдет.

Но куда я пойду? - задавался вопросом он. - И ноги болят ужасно. Не могу же я просто выйти и отправиться бродить по улицам. Нужно где-то заночевать.

Может, снять здесь же другой номер?

Наверное, это возможно…

Словно устав дожидаться Оуэна, лифт сомкнул двери и уехал без него.

Глава 23. Пламя

Она, что не может даже дверь мне открыть?

Для этого требовалось две свободные руки, поэтому Оуэн поставил ведерко со льдом на пол у ног, после чего вытащил из левого заднего кармана бумажник. Из отсека для карт вынул пластиковую карточку-ключ и вставил в замочный слот возле дверной ручки. Как только в слоте загорелась крохотная зеленая лампочка, он резко опустил ручку вниз и открыл дверь.

Придерживая ее коленом, спрятал карту в бумажник и убрал его обратно в карман, присел и поднял ведерко со льдом. Затем распахнул дверь пошире и вошел в комнату.

- Я вернулся, - объявил он.

Моника не ответила.

Дверь ванной была закрыта. Из-за нее доносился приглушенный звук льющейся воды.

Она принимает душ?

- Отлично, - буркнул Оуэн.

Я не могу дать своим ногам отдохнуть даже полминуты и прусь ей за льдом, а как только выхожу из номера, она отправляется в душ. Замечательно, ничего не скажешь.

Он подошел к шкафу и поставил ведерко, потом присел на край кровати и снял обувь.

Вздохнул.

Как же здорово избавиться от ботинок.

Ему захотелось немного помассировать ноги. Оно бы хорошо, но руки будут вонять потными носками, и вымыть их не удастся, пока Моника не выйдет из ванной. А она может проторчать там еще полчаса.

А может быть и дольше.

Чем дольше, тем лучше, - подумал он.

Пусть хоть навек там останется, мне плевать.

Оуэн растянулся на матрасе, свесив ноги с края кровати. Как только плечи и голова коснулись мягкого ложа, боль и усталость начали отступать. Он набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул.

Не особо расслабляйся, - предупредил он себя. - Когда Моника выйдет, придется снова вставать.

И пить с ней крем-соду.

Расстилать постель, умываться, чистить зубы…

На короткое время он все-таки уснул.

А проснулся от звона кусочка льда в бокале.

Он поднял голову с матраса и приподнялся на локтях.

Моника стояла возле шкафа, спиной к нему, и открывала банку крем-соды. Ее голова была обернута розовым полотенцем. На ней была черная ночная сорочка, которую она купила специально для этой поездки. Ночнушка оголяла большую часть спины. Она скрывала ягодицы и бедра нежной, полупрозрачной дымкой. Под ней на Монике ничего не было.

Оуэн почувствовал в штанах шевеление.

Когда Моника начала наливать крем-соду в бокал, он приподнялся на локтях.

- Ну, как душ? - спросил он.

Улыбаясь, она повернулась к нему боком, демонстрируя правую грудь. Под тонкой тканью сорочки та отлично просматривалась.

- Великолепно, - сказала она. - Чувствую себя гораздо лучше. Ты тоже должен туда сходить.

- Кажется, я не могу даже встать.

Она посмотрела на его пах:

- Что-то не верится.

Он покраснел и сел так, чтобы скрыть выпуклость на штанах. Продолжая улыбаться, Моника снова повернулась к шкафчику и подняла бокал. Потом - снова к Оуэну. Посмотрев на его ноги, перевела взгляд на лицо, приподняла брови. Отвернулась, подняла бокал и запрокинула голову. Сглотнув, перенесла вес на левую ногу и начала плавно повиливать бедрами.

Позировать.

Не сводя при этом с Оуэна взгляда.

Она раскинула руки, чтобы ему стало видно больше.

Сидя на краю матраса, Оуэн мог дотянуться и коснуться ее рукой. Ее груди выпирали из-под ночной рубашки так, что, казалось, вот-вот разорвут ткань и вывалятся наружу.

Подол рубашки скользил вокруг ее бедер, ничего не скрывая.

Наслаждаясь взглядом Оуэна, она приподняла правую ногу, отвела чуть в сторону и, опершись пальцами о ковер, принялась легонько покачивать ею из стороны в сторону. Взгляд Оуэна устремился именно туда, куда она и рассчитывала.

- Куда смотришь, Оуи? - спросила она нараспев.

Снова покраснев и поспешно отведя взгляд, он сказал:

- Никуда.

- Никуда, значит? - Моника поставила бокал.