Полуночная тень

– Да, этот. Я учил его по дороге. Парень смекалистый, очень ловкий, умелый, всё на лету схватывает. И главное, он Хочет стать убийцей. Ему это Нужно, – упорствовал бывший наёмник.

– Нет, – спокойно произнёс человек в чёрном плаще.

– Да ладно тебе, Седрик, – Гастел приблизился к наёмнику и заговорил тише. – Не тебе это решать, а ассасинам. Ты их глас, но не разум. Приведи его, покажи, я уверен, они согласятся. К тому же какой вам толк от моей смерти? Убьёте вы меня и что? Останусь я жив, кому от этого плохо? Я не буду трепать о ваших секретах. Меня и не посвящали ни во что.

– Ты посредственный, – оскорбительно бросил Седрик.

– Вот именно! – Гастел ничуть не оскорбился, а наоборот обрадовался. – Вот именно, я посредственный. А у парня талант! Я вам отвечаю!

– Головой своей ответишь, – зло бросил Седрик, подошёл к Реми и схватил его за плечо. – Чтоб ты сдох, Гастел! Ты меня достал. В следующий раз, я точно тебя убью! Помяни моё…

– Да ты парня сперва проверь! Я гарантию даю, парень меня превзойдёт!

Седрик придвинулся вплотную к Гастелу, так что их носы соприкоснулись, и. буравя взглядом предателя, ядовито прошипел «Посмотрим».

– Он и тебя превзойдёт, – также тихо, но абсолютно спокойно, прошептал Гастел в ответ. Седрик сверкнул глазами и отодвинулся, уходя и уводя за собой Реми. – Вот увидишь, – бодро и радостно проорал в след удаляющимся наёмникам ныне свободный от обязательств гильдии Гастел.

Реми забыл обернуться, не посмотрел в последний раз на стаю, что показала ему жизнь настоящего оборотня, приняла, обогрела и учила. Он видел их в последний раз и даже не понял этого. Его судьба решилась так быстро, что мальчик растерялся. Да и если бы посмотрел, смог бы он идти дальше? Идти к своей мести, идти дорогой тьмы, после того, как увидел свет в глазах друзей. Он должен оставить прошлое, мирной жизни пришёл конец. Это был мирный отпуск в компании оборотней, но он закончился. Отныне Реми больше никогда не будет таким как прежде.

Убийца

Убийцы приняли новенького, однако решение это далось им нелегко. Мальчик не знал, как за толстыми каменными стенами, запертые, сокрытые от любого луча дневного света, в большой круглой зале без окон, ассасины держали совет. Они не любили брать в гильдию пришлых с улицы, полагающих будто убивать легко, а накопив достаточно денег, человек сможет уйти и жить нормальной жизнью. Гильдия убийц не место для слабаков, не место для чувств, дружбы, гильдия убивает человечность, выжигает милость, отравляет доброту в сердце. Не бывает бывших убийц. Убийца – это не должность и не звание, это образ жизни, который могли вынести единицы. Мало кто понимал это, но небольшое испытание, устроенное новенькому, тот прошёл, не моргнув глазом, показав себя сильным, ловким, смекалистым, наблюдательным и хитрым, не полагающимся на других и лишённым жалости. К тому же мальчик был отдан убийцам за место Гастела. Глупо убивать ребёнка за грехи другого человека.

Глава ассасинов молчал, вспоминая слова Разящего в ночи, после проведённого испытания: «нам нужны бойцы, а этот парень ещё проявит себя. Нельзя отрицать, что Гастел подготовил его. К тому же сам мальчик готов принять любые лишения, лишь бы вступить в гильдию и учиться. Убить его мы всегда успеем, если не прикончит само обучение». Именно последняя фраза наставника убедила главу ассасинов – обучение в гильдии убийц уничтожало всё человеческое в рекрутах, чтобы взрастить настоящие машины смерти.

Тем временем Реми, проигнорировав совет Гастела, смолчал о своей матке паука на плече и бывшем членстве в гильдии воров. Полагая, что информация эта старая и не представляет интереса, мальчик держал язык за зубами.

Его приняли. По крайней мере так решил оборотень, когда его молча привели в длинный зал, с множеством коек и указали одну. Между узкими жёсткими и неудобными кроватями стояли ширмы, разделяя пространство огромного зала на крохотные закутки. Столовая представляла собой такой же большой зал с маленькими одноместными столиками, словно намекая ученикам – гильдия единый организм, но каждый здесь одинок. Реми заметил, что все вокруг молчаливы, поглощены своими заботами и мыслями, редко кто говорил между собой, а если и завязывал разговор, то понижал голос. Убийцы оказались немногословны, всё что можно было делать в тишине – делали в тишине, изредка отдавая команды жестами.

После живых, говорливых, непоседливых, компанейских оборотней, с уст которых не сходила улыбка, одинокие, мрачные и тихие, словно ходячие мертвецы, убийцы казались пришельцами из других миров. В мыслях упрекая стаю Кетала за разнузданность, здесь Реми почувствовал себя в своей тарелке. Словно бы нашёл место, подходящее для себя, никто не веселился, не бросал на ветер фраз, не шумел. Здесь знали цену слову и веселью, знали, что жизнь мрачна и после всех тягот, смеяться значило попрекать память о погибших друзьях и родных.