Полуночный танец дракона

Ральф Фентрисс протянул руку, чтобы задержать ее, но дверь закрылась, и он остался наедине с Уилли.

– Давайте присядем, мистер Фентрисс. – Уилли похлопал рукой по ступеньке рядом с собой.

– Если пять минут, я могу и постоять.

– Ну, может, не пять, а десять, мистер Фентрисс… – шмыгая носом, сказал Уилли Армстронг.

Фентрисс взглянул на ступеньку.

– Ладно, давай сяду…

Он сел.

– Ну так вот, – сказал Уилли, – все началось с того, что Уилма…

Ральф Фентрисс вошел в спальню, волоча за собою пальто и развязывая на ходу галстук.

– Вот и протрезвел, – сказал он.

Переворачивая страницу, жена подняла глаза от книги.

– А что такой вид, как будто с похорон вернулся?

– Пообещал уговорить Уилму ответить ему по телефону. Что читаешь?

– Да какой-то дурацкий роман. Зато очень жизненный.

– А это что? – Он кивнул на обрывки почтовой бумаги, лежавшие на бюро.

– Телефонные сообщения. Я их даже не просматривала – оставила для тебя.

Он взял в руки одну из бумажек.

– «Срочно. Боско». Кто такой Боско?

– Фамилию история умалчивает. Один из парней Тины – тот, который постоянно смотрит телик и, кажется, мечтает выжить нас из дома.

– Так-так. Боско… – Он взял другую бумажку. – А вот это Арни Эймз. «Immediamente pronto[56], или я покончу с собой!» Как думаешь, покончит?

– Почему бы и нет? Он вполне ничего, болтает только многовато.

– Да уж, язык как помело… А вот еще… Бад интересуется, что случилось с Эмили-младшей. А что, собственно, случилось с Эмили-младшей?

– Ничего, кроме того, что это твоя дочь, которая сейчас находится в Нью-Йорке и пишет там мыльные оперы! Вспомнил?

– Да-да-да. Эмили-младшая… Уехала, потому что там лучше платят… Вот черт, теперь у меня сушняк! Не знаешь, в ящике со льдом случайно нет пива?

– Господи, какой еще ящик со льдом? Мы его уж сто лет как выкинули. У нас теперь холодильник.

– Действительно… – Он бросил бумажки обратно на стол. – Может, ты все-таки поможешь мне разобрать этот поток сигналов бедствия? Поделим их по справедливости – половину мне, а половину тебе? Идет?

– Не идет.

– А как же – «будем делить все – и в радости, и в горе»?

– Угу-угу… – Она снова опустила глаза в книгу. – Черт, где я остановилась…

Поворошив записки рукой, Ральф Фентрисс усталым жестом крупье сгреб их в одну охапку, после чего, пошатываясь, побрел с ними на кухню. Чтобы попасть туда, ему пришлось пройти мимо трех пустых комнат – сначала Эмили-младшей, потом Тины, а потом Уилмы. Добравшись до кухни, он старательно развесил все бумажки на дверце холодильника, прикрепив их на магнитики с Микки-Маусами, и только потом заглянул внутрь.

– Боже, какой подарок! – воскликнул он. – Целых две банки пива! О, даже не две, а три!

Минут пятнадцать холодильник стоял открытым, освещая абсолютно счастливое лицо мужчины сорока с небольшим лет, который в каждой руке держал по банке пива…

Но вот, уже через пару минут послышалось шарканье ног по коридору, и в дверном проеме выросла Эмили Фентрисс в ночнушке и потертых домашних тапочках.

Некоторое время она стояла там и с удивлением смотрела на своего супруга, который занимался тем, что рылся в недрах холодильника, доставал оттуда различные продукты, бегло осматривал их, после чего отправлял в раскрытый мешок для мусора, который стоял рядом.

Остатки зеленого горошка в маленькой миске. Полбанки кукурузы. Кусочек ветчины и ломтик солонины. Холодное картофельное пюре. Луковый соус.

Мусорный мешок быстро наполнялся.

Стоящая в дверях Эмили Фентрисс угрожающе наклонилась вперед и уперла руки в бока.

– Ты вообще хоть немного соображаешь, что делаешь? – сказала она.

– Вот решил немного разгрести наш ящик со льдом… э-э-э… холодильник.

– Ты выбрасываешь совершенно нормальные продукты!

– А по-моему, – он понюхал пучок зеленого лука и тут же бросил его в мешок, – по-моему, эти продукты очень далеки от совершенства. Это просто… – Он запнулся.

– Ну, ну, говори! Что? – Она стояла, не шелохнувшись.

Он заглянул в мусорный мешок и некоторое время молча изучал его содержимое.

– Объедки… – сказал он, пожимая плечами.

И захлопнул дверцу холодильника, как будто закрыл светящееся окно.

– Просто объедки.

На дорожку…

Секретарша просунула голову в дверь и, обращаясь к возведенной на моем столе баррикаде из книг и писем, спросила:

– Вы у себя?

– Вы прекрасно знаете, что да и у меня куча работы, – отозвался я. – Что у вас там?

– Да тут какой-то маньяк – хочет, чтобы мы его издали, и утверждает, что написал – или напишет – самый длинный роман в мире.

– А я думал, Томас Вульф уже умер[57], – сказал я.

– Этот тип притащил четыре хозяйственные сумки, набитые какой-то… щепой для растопки, – сказала Эльза, – и на каждой деревяшке написано какое-нибудь слово. А потом из них получается «Ночь была темная, грозовая»[58]. Или «Кругом валялись трупы»…

Это было настолько неожиданно, что я даже вылез из своей бумажной крепости и подошел к двери, чтобы взглянуть на маньяка лично. Действительно, сидит в приемной. Рядом – сумки с деревяшками. И на них точно что-то написано.

– Пусть войдет, – услышал я собственный голос.

– Но не собираетесь же вы…