Помнишь, я тебя любила? Забудь!

— А в чем ты туда поедешь, если ты сейчас у Лены и на вокзал отправишься от нее?

— Ну, самые необходимые вещи вроде зубной щетки у меня с собой, а из одежды возьму что-нибудь Ленкино. У нас с ней один размер.

— Может, тебе что-то привезти? Скажи бабушке, чтобы собрала. Я заеду заберу и отвезу тебе.

— Не надо! — Говорю, пожалуй, слишком поспешно. — Эта поездка всего на неделю. Полотенце, косметика, расческа у меня свои есть. А сменные джинсы и пару свитеров возьму у Лены. Не хочу тащить с собой много вещей.

— Когда ты вернёшься?

— В следующий понедельник. Точное время не помню.

— И когда мы теперь с тобой увидимся?

— Да хоть на следующий день. — Мгновение медлю. — И можем провести вместе больше времени. Никуда не тащиться, а побыть, например, у тебя дома?

Саша шумно выдыхает в трубку.

— Я мечтаю об этом, Котенок.

— И я…

— Целую тебя.

— И я тебя.

Кладу трубку и горько рыдаю в ладони.

Это конец.

Финиш.

Никогда еще я не падала так низко, никогда еще я не обманывала так сильно. Никогда еще я не поступала так отвратительно с любимым близким человеком.

Я не достойна Саши. Я просто его не достойна.

В этот день Глеб возит меня и детей по городу. Я осматриваю главные достопримечательности вроде набережной, самой центральной улицы и основного городского парка, но мыслями я не здесь, а с Сашей. Глеб видит мое не очень хорошее настроение, наверняка догадывается из-за чего оно испорчено, но с вопросами и едкими комментариями не лезет.

В понедельник он сам отводит детей в школу и едет навестить маму. Я же остаюсь одна в квартире и смотрю в интернете рецепты блюд. Надо что-то приготовить на обед, к возвращению близнецов с занятий и Глеба из больницы.

Я размораживаю мясо, чищу и режу овощи и строго по рецепту все это жарю. Параллельно я варю картофель и взбиваю его блендером в пюре. Сейчас у меня к моей маме есть одна конкретная претензия — почему она не научила меня готовить? Я, конечно, и сама никогда интерес не проявляла, но все-таки она должна была меня научить.

Глеб возвращается с детьми, и они тут же садятся за стол. По его хорошему настроению я понимаю, что с мамой все в порядке, но при близнецах вопросы не задаю.

— Катя, ты вкусно готовишь, — говорит Арина и уплетает мясо за обе щеки.

— Спасибо.

А Глеб даже накладывает себе добавку.

— Приятный сюрприз, Пироженка. Не ожидал от тебе кулинарных способностей. — Говорит, когда дети уже ушли, и я убираю посуду.

— Лучше расскажи, как твоя мама.

— Все нормально, я с ней виделся. Обошлось без тяжёлых последствий. Она говорит и двигается. Чуть медленнее обычного, но твоя мама мне сказала, что в первое время это нормально. Думаю, в четверг или пятницу ее выпишут. Маме нужно будет какое-то время соблюдать дома постельный режим и диету, а также пить лекарства. И потом все войдёт в норму.

— Ну отлично, что нет тяжёлых последствий.

Я намыливаю губкой вилки, когда Глеб обнимает меня сзади и утыкается лицом мне в затылок. От неожиданности я роняю их, и они со звоном падают на тарелку. Сердце стучит с бешеной силой, когда я чувствую его тяжелое дыхание в своих волосах.

— Мне невыносимо видеть, как ты мучаешься, — говорит тихо на ухо, а потом целует висок, щеку, скулу.

— Я буду мучаться еще больше, если ты немедленно не прекратишь.

Он не прекращает. Сжимает в меня в своих руках еще сильнее и опускает голову мне на плечо. Я чувствую его дыхание на своей шее и закрываю глаза. То ли от боли, то ли от удовольствия. А потом его губы касаются моей тонкой кожи, пуская волну мурашек по всему телу.

— Глеб, пожалуйста. — шепчу дрожащим голосом.

Он переворачивает меня к себе лицом. С пальцев на пол капает мокрая пена, Глеб даже не даёт мне возможности вытереть руки. Он берет в ладони мое лицо и фокусирует на себе мой взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни навсегда? Мою маму выпишут, мы вернёмся в Москву и больше ты никогда меня не увидишь и не услышишь. Ты хочешь этого? Ответь честно.

Я смотрю в его глубокие синие глаза, которые сейчас лихорадочно скользят по всему моему лицу. Его тёплые ладони обжигают кожу и отчего-то вдруг пересохло в горле. Просто этот момент слишком личный, слишком интимный.

— Нет, — с губ срывается честный ответ, как он и просил.

— Тогда в качестве кого ты хочешь видеть меня рядом с собой?

— Я не знаю… Просто хочу, чтобы ты был. Всегда.

По коридору слышится топот детских ножек, и Глеб тут же меня отпускает. На кухню вбегает Даня.

— Глеб, помоги нам с математикой.

— Да, идём, — и он удаляется с ребёнком.

Я спокойно домываю посуду, хотя внутри у меня выжженное поле. Пепел. Пустота.

Я не выхожу из комнаты до позднего вечера. Я не иду собирать новый пазл, когда меня зовёт Арина, я не иду ужинать, когда меня зовёт Даня. В течение дня я переписываюсь с Сашей, но отвечаю ему мало и редко под предлогом плохой связи в дороге. На самом деле я просто ставлю на телефоне авиарежим, чтобы у него не горели две галочки, обозначающие, что сообщение упало мне на телефон.