Помощник. Книга о Паланке

Через открытую форточку кухонного окна слышался храп и вздохи спящего хозяина. Женщины тихо вошли в дом.

5

Мясник Штефан Речан стоял в дверях своей мясной, ныне одной из самых процветающих лавок в Паланке, и курил, как и полагалось уважаемому торговцу, виргинскую — длинную и тоненькую — крепкую сигару. Дома и во время работы он предпочитал дешевые отечественные сигареты «Зорка».

Время от времени от посматривал на греющегося у крыльца сенбернара, возле которого всегда задерживались школьники, любившие потрепать его за уши, потрясти его лапу или хвост. Он принимал все это доброжелательно, только прижмуривал глаза или прятал голову в передних лапах: дескать, с таким вниманием он не согласен и не хочет иметь с ними ничего общего.

Собаку Речан любил, и ему тоже нравилось потрепать ее за шкуру. Она напоминала ему большого теленка, добродушного, домашнего и привязчивого, неповоротливую скотинку с большой тяжелой головой и бело-бурой шерстью. Рекс в остальном ничем не отличался от других собак мясников, он тоже звезд с неба не хватал, ведь здесь, в мясной, он тренировал только свои внушительные челюсти. Но он не был, как прочие собаки — дети быстро заметили это, — коварным, диким и не задавался перед животными, которые попадали сюда на убой. Ничто его не волновало, кроме открывающегося над узким двором куска освещенной синевы бесконечной вселенной. Иногда он так жалостно выл, что мурашки ползли по телу. Его собачья душа не любила луны, не выносила этого бледного диска над головой. Вот и все, против чего он громогласно протестовал. Считается, что большие собаки подчиняются только сильной личности и слушаются только крепкой руки, но этот сенбернар был исключением: он больше всего любил тереться возле Речана, это нравилось им обоим. Если бы Речан не беспокоился за бойню, он увел бы Рекса в особняк. Он так жаждал его привязанности, что, пожалуй, даже спал бы с ним. Речан не подлизывался к собаке. Рекс сам выбрал его, и, как только мясник понял это, он ответил взаимностью. Ему казалось, что это умнейшее создание.

Сегодня они были здесь одни. Ученик Янко, которого Волент называл Цыги, мальчик с лицом немного диким, темным, но живым, чем-то схожий с прежним учеником мясника (у Речана дыхание перехватило, когда он впервые увидел его на дворе), сегодня взял выходной, чтобы помочь матери устроиться в более благоустроенной квартире, которую ей предоставил Национальный комитет. Волент с утра вымыл у реки машину и после обеда сразу уехал в ремонтную мастерскую. Он утверждал, что «у руля большой люфт». Женщины, которые, конечно, сейчас дома, причесанные, разодетые и надушенные, ждут не дождутся нового учителя музыки, теперь уже настоящего, из городской начальной школы, признанного органиста. Они, скорее всего, познакомились с ним на курорте, предполагал мясник. Он действительно мог только предполагать, женщины не рассказали ему, как провели воскресный день, но как-то после обеда он увидел входящего в дом высокого худощавого мужчину в очках с папкой под мышкой, и вскоре после этого снова зазвучал рояль. Судя по игре, заключил он, новый учитель — человек более серьезный.

Мясник окинул взглядом раскаленную и шумную Торговую улицу, правая рука у него была засунута в карман белого передника и перебирала зерна кукурузы, горсть которых он взял из соломенной корзинки, что всегда была приготовлена в загоне для свиней. Считается, что свинья — животное глупое, но у нее хватает ума, а вернее, инстинкта, даже лошадь, и та настолько хорошо не предчувствует, что ее ожидает. Свинью не выманишь из загона на бойню под нож. Обычно Волент не церемонился с упрямой свиньей, хватал за задние ноги и волок, как мешок картошки, на двор, но теперь попадались такие боровы, с которыми они не могли справиться даже вдвоем, так что приходилось кое-как выманивать голодное животное едой, за которой, поколебавшись, в конце концов выходило каждое.

Речан, перебирая зерна кукурузы, про себя считал их, словно собираясь что-то с ними делать. Иногда мельком взглядывал на столб с электрическими проводами и рядом пожелтевших изоляторов. Он торчал прямо перед витриной, в которой на белой тарелке лежал восковой муляж свиной головы.