Помощник. Книга о Паланке

Двое таможенников направлялись именно к тому броду, где у них этот номер был задуман. Авторами были Тёрёк и Волент, хотя славу заработали контрабандисты с другого берега. Ланчарич приволок из северной Словакии «огар», шикарный мотоцикл, предназначавшийся, несомненно, для экспорта. Это была отличная машина, считавшаяся за границей самой красивой из тех, что носились по послевоенным дорогам. Ночью мотоцикл спрятали в кустах возле нижнего брода и замаскировали. С этой стороны ничего видно не было, с другой — на ветке над самой гладью воды висел белый бантик. На следующий день, почти ровно в полдень, молодцы с того берега перетащили мотоцикл под самым носом патруля. Таможенники никак не ожидали такой наглости среди бела дня, и, главное, на броде. Но у сообщников другого выхода не было. Ночью в кустах много не увидишь, попробуй найди бантик, а там, где поглубже, пойди попробуй перетащи мотоцикл. Подъехали, значит, на плоскодонке. Патруль был недалеко, лодку заметил, взял под наблюдение, хотя те долго притворялись рыболовами и не плыли к чужому берегу. Потом медленно подплыли, но таможенники, спрятанные за ивами, ждали, как они будут себя вести. Сойдут на берег? Если да, куда направятся и что поволокут? Может быть, они уже предвкушали, что вот-вот ликвидируют гнездо контрабандистов. Лодка исчезла под ветками густых ив и будто сквозь землю провалилась, в кустах послышался подозрительный шорох, но, пока патруль опомнился, тяжело груженная плоскодонка выплыла из-под ив и стремглав направилась к своему берегу. Патруль был бессилен, стрелять он не мог, пулям не положено перелетать границу, это пахнет инцидентом, который обсуждается в самых высоких инстанциях, а на предупреждающие выстрелы опытный контрабандист в ответ разве что приветственно приподнимет шляпу. Потом послышался звук мотоциклетного мотора, быстро удаляющийся в сторону деревни.

Сейчас патруль подходил как раз к тому броду. Так бывает, что место неудачи сторожится вдвойне тщательно, будто контрабандисты об этом не догадываются.

Через некоторое время по знаку отца молодой Тёрёк, присевший к самому полу, зажег керосиновую лампу, подал ее отцу и отодвинулся от окна. Старик выглянул наружу, вывинтил фитиль до отказа, поднял лампу в окошечко и несколько раз своей широкополой шляпой закрыл и открыл лампу. Поначалу не происходило ничего, потом они заметили за рекой тени. Две пошире, они, как было договорено, принадлежали бычкам и вскоре вошли в воду, их рогатые головы появились над освещенной поверхностью воды. Прошли стремнину и вскоре исчезли в прибрежной тени.

Машину вывели со двора и скатили без мотора вниз по лугу, мимо амбаров и сушилок табака, до самой рощи, где подождали бычков.

Волент спокойно тащился по пустынным ночным проселкам — граница вглубь не охранялась. Он ехал в обход, так что обратная дорога была длинней, но гораздо безопасней. Окрестности он знал хорошо, знал, где в полях и рощах затеряны обитаемые хутора, ехал наверняка, больше ничего неприятного случиться уже не могло. Он насвистывал, хорошее настроение не покидало его, хотя время от времени он внимательно посматривал на свои руки. Угрызений совести он не испытывал, но руки все равно дрожали и были не такими уверенными, как обычно. Может, Халас, приказчик Полгара, уже очухался и приполз домой?

Волент старался убедить себя, что и не думает бояться последствий, просто сегодня его захватило напряжение игрока, чувство подъема, поскольку пришлось пройти сразу через две рискованные операции. Пустяки, это просто азарт, в котором он не может себе отказать, гонит его обстряпывать эти контрабандистские кунстштюки.

Груз он отвез в лес, к Габору, там они вместе зарезали бычков и разрубили туши, которые Ланчарич потом увез в город.

6

Речан с учеником после обеда пошли вниз в лавку, а Волент уже на улице отговорился, что ему надо срочно в гараж, и свернул к парку. Но пошел он не туда, а направился на «голгофу».

Только второпях заглянул во двор, откуда выскочила на улицу испуганная девочка. Он быстро заглянул в ворота. С одного конца двора на другой мчалась стая кур, что мгновенно сигнализировало ему о какой-то опасности. Это осталось в нем с детства, хотя сейчас он не мог понять, почему его охватило это чувство.