Помощник. Книга о Паланке

Она напоминала ему цветок агавы. Тот, что расцвел в теплице у болгарина Николы Ангелова впервые за тридцать лет. Каждое утро, часов в десять, Хамплова ходила смотреть на него. Ей самой, как и этой цветущей агаве, исполнилось тридцать.

Сейчас, вспомнив ее, Ланчарич не ощутил никакого удовольствия.

Волент задумчиво подымался вверх по заросшему травой склону.

Он заработал для мастера и его семьи деньги ни на что ни про что, они благодаря его ловкости нажили богатство, но теперь пришло время подумать и о себе. У Речанов ему не было плохо, он этого и не утверждал, у него было все, что может пожелать одинокий мужчина, но Волент принадлежал к тому сорту людей, у которых, как говорится, аппетит приходит во время еды. С самого начала службы у Речана в нем зародился смелый план. Он, конечно, очень скоро понял, что его мастер — не торговец, и это заставляло его все яростнее спекулировать, будто он старался и за себя, и за хозяина. Он пустился во все тяжкие. В конце концов, даже из гордости: пусть Речан видит, что решил правильно, оставив его у себя. Теперь он уже заплатил ему сполна. С Речаном они квиты. Пора поработать на себя.

С некоторого времени, размышлял Волент, быстро шагая, Речан, видно, стал подумывать, не избавиться ли ему от него, хотя эту опасность он, Ланчарич, вроде бы предотвратил, вступив в союз с Речановой. Она-то не захочет от него избавиться. Правда, это еще не значит, что опасность предотвращена полностью, ведь последнее слово за стариком, он может настоять, чтобы Волент ушел, или начнет портить жизнь ему и своей жене. Самое умное было бы, говорил себе Волент, а недавно уверял в этом и Речанову, не дразнить мастера, а, напротив, убедить его, что все в порядке, все идет так, как он желает. Но Речановой, как видно, притворяться охоты нет, она обращается с мужем хуже, чем с последней собакой.

А ему для своих планов нужны оба, не только она, и он пока вел себя по отношению к ним соответственно этому. Уверенность, что его не выгонят, была необходима, как воздух.

Его план заключался в том, что он хотел стать не приказчиком, не помощником, пусть и незаменимым, а полноправным компаньоном. Разве он не имеет на это права после всего, что он для них сделал? Ясно как день, что имеет. Но как сказать им об этом? Кто знает, как они будут реагировать. Может, это их перепугает. Может, оскорбит. А может, объединит против него. Тогда ему придется все начинать заново на какой-то другой бойне. Но он больше не желает быть помощником, не желает до смерти жить под чужой крышей, работать на чужих, терзаясь при этом мыслью, что ему могут показать на дверь, как только он перестанет быть необходимым. Нет, пора браться за ум и позаботиться о себе, тонко, толково, чтоб они и не пикнули.

Волент никогда не переставал думать о главной цели своей жизни. Он будет богатым, он будет когда-нибудь в этом городе что-то значить! Будет, чего бы это ему ни стоило, он преодолеет все трудности! Бескомпромиссно и упорно!

Он награбастал для них уже достаточно денег, чтобы они могли начать их хорошо, по-умному пускать в оборот. Это было одним из звеньев его плана. Теперь бойню пора расширять. И даже завести еще одну. Дочь Эву мамаша пусть выгодно выдаст замуж. Вторую бойню возьмет в свои руки зять. Они подберут новых приказчиков, купят дома, что постарее, будто бы для родственников, отремонтируют и сдадут внаем. Слава богу, хоть Речанова считает, что им надо быстро богатеть, грести, спекулировать, расширяя и расширяя дело. У них должен быть небольшой мясокомбинат с холодильником, а потом и консервным заводом; они купят еще машин, потом приобретут вагоны, заведут большую ферму, купят землю, раздобудут кредиты, налоговые льготы, дотации, наймут ловкого адвоката. Все это должно у них быть! Тогда Паланк будет принадлежать им. Они будут как американцы: на лавках, автомобилях, вагонах, изделиях и консервах — везде будет красоваться надпись: Ш. РЕЧАН и В. ЛАНЧАРИЧ, бойни, холодильники, консервные заводы,

ПАЛАНК, ПАРКОВАЯ ул., 12, телефон…

Фургоны у них будут белые, чистые, самых лучших марок, скорее всего канадские «форды», да, именно прекрасные канадские «форды» или «студебеккеры», все как в Америке — как сейчас говорят все без исключения, кто сходит с ума по этой сказочно богатой стране за океаном. На бортах и на дверцах их автомобилей будет красная надпись… и В. ЛАНЧАРИЧ… А вагон будет белый. На каждой банке консервов, на каждом изделии будет надпись… и В. ЛАНЧАРИЧ… С этим именем будут мчаться по всей республике и даже за ее пределы автомобили, развозящие их прославленные изделия, вернее, его прославленные изделия. Все это будет, дай только срок.