ПОНЕДЕЛЬНИК

Противник недоверчив и молчит. Продолжая целиться в тебя, Филипп медленно идет к

кровати, а ты, воспользовавшись этим, осторожно делаешь несколько шагов в сторону двери.

- Стой на месте, - шепчет Филипп, в его глазах сверкает что-то безумное. – Если пробирка

не там, я тебя сразу прикончу. Мне уже на все наплевать.

135

Ты повинуешься. Тебе очень страшно. Надо было сразу бежать из города, – клянешь себя

за глупое промедление.

Готовься!

- Так-так, - Филипп снова улыбается. – И деньги здесь! Какая неосторожность. Это все с

банковского счета Сысоя?

- Не знаю, - отвечаешь ты подавленно. – Это коробка Адель.

- Ах! Как не стыдно переваливать все на женщину? – он с укором щелкает языком. –

Ничего, с ней я еще разберусь. Я вот все никак в голову не возьму, зачем тебе понадобилось

надевать на себя шмотки Сысоя? Хотя сработало. Я действительно поверил, что он жив.

- Это одежда Адель.

- Ну хватит уже. Где она?

Целься!

Тебе стыдно отвечать. Возможно, Адель умерла. Но это-то как раз меньше всего волнует.

Тебе стыдно признаться в собственном уродстве. Ты даже злишься на девушку за то, что она

втянула тебя в какую-то сумасшедшую историю. Это она во всем виновата. Тебе страшно.

- Где Адель? – громко и зло повторяет Филипп. Он целится тебе прямо в грудь.

- Не знаю! Не знаю! – кричишь в истерике. Ты чувствуешь, как по ногам бежит струйка

мочи. Теплая, колючая.

- Ничтожество, - брезгливо шепчет Филипп. – Какое ничтожество Адель выбрала себе в

напарники.

- Не знаю! Не знаю! – орешь ты сквозь рыдания.

Пли!

Как быстро и неожиданно это произошло. В ту же секунду, когда он нажал на курок

своего пистолета, из дверного проема с бессильным криком: «Филипп, нет!», метнулась сама

Адель. Казалось, ее большие карие глаза стали еще больше – возможно, из-за печали, но это

точно был не страх. Скорее, печаль и решимость. Да, именно. Решительная печаль.

Печальная решимость. Адель прикрыла тебя своим телом, и изголодавшийся металл пули

вонзился именно в ее грудь, а не в твою. Девушка упала на тебя, в твои руки, и медленно

сползла на пол. Филипп отреагировал странно. Просто замер. Его глаза тоже были широко

раскрыты, в них ясно читались удивление и боль осознания. Он понимал, что случайно

застрелил ту, которую любил. Как ни пытался он убедить себя, что ненавидит Адель, он все

равно ее любил. И случайно застрелил.

Внимание! Текст реальности изменен. Текст реальности изменен. Прекратить

операцию.

Ты растерянно высишься над телом Адель.

Она еще жива: мучаясь болью, по-детски сворачивается калачиком и что-то шепчет.

Пистолет Филиппа звякнул о паркет. Мужчина падает около нее на колени, порывисто

хватает в свои объятия и стонет.

- Прости меня. Прости. Что я наделал?!

Вы оба видите ее ясное лицо. Девушка слабо улыбается. Глаза полуоткрыты.

- Я такая глупая, - шепчет тихо-тихо. – Всех запутала.

Затем, наверное, Адель вспомнила, что она все-таки известная актриса, красиво откинула

голову и умерла.

136

Пока Филипп мнет еще горячее тело любимой и с громким стоном утыкается лицом в ее

простреленную грудь, ты решаешь убежать. Но ты действуешь будто во сне, точнее – под

впечатлением от произошедшего. Сначала медленно идешь в сторону двери из квартиры, но

на полпути вдруг останавливаешься. Возвращаешься обратно в комнату, забираешь,

совершенно себя не осознавая, коробку с деньгами и снова в прихожую – мимо ничего не

замечающего Филиппа.

Страх возвращается к тебе на лестничной клетке. Ты замечаешь прямую и

высокомерную Лидию, которая спускается с верхнего этажа, видимо, привлеченная звуком

выстрела. И только тогда все осознаешь и вспоминаешь. Шатаясь из стороны в сторону на

непослушных ногах, ты летишь вниз, и неизвестно даже, кого в тот момент страшишься

больше: разгневанной хозяйки дома, Филиппа с пистолетом или убитой Адель. Все они

остались позади. Стены расплываются. Твои ботинки грохочут. Пачки денег в коробке

дружно подпрыгивают. Дверь из подъезда. Конечно, погоня будет, ты не сомневаешься. Но

лучше умереть на свободе.

Ты бежишь по тротуару, а расстегнутый пуховки Сысоя, как парашют, надувается за

спиной пузырем. Тебе никогда не забыть спокойного лица умирающей Адель, это

воспоминание останется с тобой навечно. Пока ты не понимаешь, как же она смогла

пожертвовать ради тебя собственной жизнью. Возможно, никогда не поймешь. Но память об

этом будет жить в твоей душе всегда. В твоей душе. Сзади кто-то настойчиво сигналит. Ты

оборачиваешься на бегу и через плечо видишь серебристую машину. Встревоженное лицо

Никиты за лобовым стеклом. Он призывно тебе машет.

Можно ли ему доверять? Убежать от Филиппа и Лидии все равно не удастся. Но что,

если и Никита опасен? Брат Адель приоткрывает дверь и кричит:

- Садитесь в машину. Скорее!

У тебя нет другого выбора. Вместе с роковой коробкой быстро забираешься на заднее