ПОНЕДЕЛЬНИК

раньше. И вдруг он запнулся на полуслове, будто неожиданно понял что-то важное, и вскоре

начал задыхаться. А я так испугалась, что даже не могла ему помочь, просто стояла на месте,

плакала и смотрела. Степан Михайлович резко дернулся, случайно ударил по приборной

доске и, видимо, нажал на кнопку хода, потому что его кресло тут же сорвалось с места и на

ужасной скорости врезалось в дверь. Он, наверное, умер еще раньше. Я так себя успокаиваю.

Мой свекор пробил головой стеклянную дверь и больше не двигался… А я ушла. Постояла

немного и отправилась к себе в квартиру. Что нашла его тело, сообщила только утром.

Совсем как Никитка. Но я не могу идти в милицию. Только не сейчас. Потом, когда все

закончится, признаюсь. А сейчас от меня слишком многое зависит…

Адель молчит. Она сделал чистосердечное признание. Так нужно. Адель не плачет, и ее

голос за все время рассказа ни разу не дрогнул.

Ты вспоминаешь давние слова Филиппа: «причина смерти – удар тупым предметом в

затылок». Возможно, Адель напрасно корит себя, может быть, Степан Михайлович умер

позже, после ее ухода, – ты уже хочешь сказать об этом, но она сбивает тебя с мысли.

- Теперь ваша очередь, - тихо говорит девушка.

- Что? – ты в растерянности.

- Я облегчила душу, это, конечно, не снимает с меня ответственность, но действовать

дальше будет немного легче. Может, и вы хотите выговориться? Сделать признание?

Ты не понимаешь ее. Ведь на твоей совести нет никаких ужасных преступлений, в чем

же признаваться? Тебе нечего стыдиться в этой жизни.

131

- Хорошо, - кивает Адель после затянувшейся паузы.

Она встает.

- Я знаю о вашей стычке с Лидией, мне все рассказали. Завтра я одолжу вам необходимую

сумму денег, а теперь давайте спать. Вам я постелю здесь, сама займу соседнюю комнату.

Как говорится, утро вечера мудренее.

Адель забирает чашки, грязные от шоколада, и уходит на кухню. Наступает полночь.

Вс.

Начинается отсчет времени.

Я вижу, как рвутся тросы нашей связи. Они блекнут и распадаются.

Сон налетел мгновенно, но ты просыпаешься в четыре часа ночи. Кругом темно. Ты

слышишь какие-то звуки. Они доносятся из комнаты Адель. Наверное, показалось. Ты

хочешь снова заснуть, переворачиваешься на другой бок. Старая кровать отскрипела свое, и

вновь устанавливается ровная тишина. Теперь ты отчетливо слышишь звуки из комнаты

Адель, и сердце почему-то сильно бьется. Да ведь она плачет. Из соседней комнаты

доносится еле слышный женский плач. Ты не понимаешь, ты не знаешь, как реагировать. На

сердце тяжело.

Последняя нить исчезла. Мне больно это видеть, но я ничего не могу сделать.

Как будто ребенок среди ночи проснулся и услышал, что его мама сдавленно рыдает где-

то очень близко, прямо за стеной. Днем она не могла дать выход своим чувствам, никто не

должен видеть, особенно дети, но в темноте, ночью, наедине с собой отчаяние захватывает, и

нет больше сил сдержаться. Только надо тихо, чтобы никто не услышал. А ребенок слышит.

И ему страшно. Как помочь маме? Почему ей плохо? Что-то ужасное происходит. И

несмышленыш так и засыпает, пока в сердце у него колотится напуганная жалость.

Боль тоски растекается по моему нутру. Я не хочу видеть, как ты погибнешь.

Повинуясь неясному чувству, ты встаешь с кровати. Тихо, на цыпочках подходишь к

двери в комнату Адель. Сдавленный плач все еще там. Наверное, Адель уткнула лицо в

мокрую от слез подушку. Несколько минут ты стоишь без движения перед закрытой дверью,

все мышцы напряжены, – нельзя проронить ни звука. Но что дальше? Так и не решившись,

ты тихо возвращается в свою постель. А чтобы не слышать, натягиваешь одеяло на голову, и

вскоре снова проваливаешься в сон. Это тебя не касается.

Я не хочу видеть твою жалкую смерть, но не могу отвести взгляда.

Полдень. Ты открываешь глаза. На улице светло, лучи солнца касаются дома. Некоторое

время валяешься, потягиваешься, затем встаешь. Адель не слышно. Дверь в ее комнату

приоткрыта, сквозь щелку видно, что девушка еще спит. Волосы упали ей на лицо. Ты идешь

на кухню, решаешь сварить кофе, или лучше все-таки чай? Скорее бы обратно в город, а то

скучно. Но Адель все не просыпается. Замечаешь шляпную коробку на столе. Надо в туалет.

Одеваешься, выходишь на крыльцо, – туалет около сараев. Пробираешься к нему через снег.

Дверь перекосило, тяжело открывать, но все-таки удается. С голым задом – холодно.

Подтираешься ледяными и острыми кусочками газеты.

Начать процесс уничтожения воспоминаний. Есть начать!

132

Идешь обратно в дом. Адель так и не встала. Умерла, может? Снова заглядываешь в

щелку. Нет, жива, – перевернулась на другой бок и беззвучно спит. Тебе нечем заняться,