Понкайо

– Оскар, тебе личная депеша от маэстро. Покалечишь пленника – будешь сидеть в карцере, пока свиньи не полетят.

Оскар в бешенстве сорвал рацию с пояса и, вдавив кнопку, с ненавистью гаркнул:

– Я понял!

– Шкипер передает свою горячую любовь. Ждите, скоро буду.

Руслан следил за Оскаром, как за барометром-анероидом. Эмоции не задерживались в нем, и любое даже самое незначительное изменение внутреннего давления мгновенно отражалось на лице. Упоминание о Шкипере подействовало на Оскара, как святая вода на нечисть. Лицо перекосило от раздражения, он едва не зашипел, но был вынужден исходить злостью молча, не решаясь в присутствии сородичей отпустить по адресу Шкипера едкое словцо. И от этого кривился еще сильнее и еще яростнее вдавливал пальцы в зашеек Руслана.

Пират рывком притянул его к себе и на пониженных тонах зарычал в лицо:

– Не радуйся, гаплонт. Не здесь и не сейчас, но жди – я за тобой приду. Я могу оприходовать тебя без единого синяка. Знаешь, как? Скоро узнаешь. Тогда и посмотрим, на сколько хватит твоей борзоты. Я так тебя отшлифую – забудешь, как тебя звать. Будешь скулить и лизать мне ботинки, будешь вилять хвостом, как хороший мальчик. Усек? Мы с тобой славненько проведем время.

Свинцово-серые глаза полыхали с таким неистовством, точно внутри бился искрами оголенный высоковольтный провод. Может, в другом случае это и заставило бы присмиреть, но сейчас должный эффект от угрозы смазывался задорным чириканьем электронной игры, в которую с увлечением резался пират со шрамами.

– Вот за что люблю Шкипера, – нараспев протянул Кочегар, не отрываясь от смартфона, – так это за его умение поддержать настрой.

Гарик расхохотался зычным смехом.

– Шкиперу бы понравились твои слова!

Кочегар снисходительно улыбнулся.

– Даже когда его нет рядом, – пробасил Гарик, – он умудряется напоминать о себе. Самое главное, что вспоминаешь о нем с удовольствием и любовью.

– С горячей любовью, – уточнил Кочегар.

Пираты дружно загоготали.

Оскар прислушивался к ним с кислой миной на лице, но помалкивал. Руслан видел, что разговоры о Шкипере вконец испортили ему настроение, заставили вспомнить, что не он здесь правит балом. Так и не высказавшись по этому поводу, даже не глянув в сторону сородичей, пират скрутил Руслана за воротник и со словами: «Шагай разбирать палатку!» хотел поставить на ноги, но это послужило последней каплей и вывело Руслана из себя. Используя стянутые хомутами руки вместо клешней, Руслан перехватил Оскара чуть выше запястий, рванул к себе и клюнул головой в переносицу. Он еще не оправился после недавнего избиения, был слаб и потому едва не потерял сознание. О последствиях Руслан не думал, даже не спросил себя, останется ли жив после такой дерзости.

Оскар с воем отскочил назад, прикрывая сломанный нос. Руслан, справившись с головокружением, рванул к пирату со скоростью сорвавшейся с цепи бойцовской собаки, сгруппированными на груди руками сбил на песок и оседлал. Он мечтал накостылять ему с той минуты, как только пират раскрыл свой рот. Он больше не мог видеть эту постылую антилопью морду, эти обкусанные губы и облизывающий болячку кончик языка. Он сыт по горло его манерностью и бахвальством, его наигранным застращиванием, его развязностью, сквозившей в каждом движении, в каждом слове.

Руслан вцепился Оскару в грудки, но подоспевшие на выручку клевреты оттащили драчуна и уложили под прицел автомата.

– Не рыпайся – пристрелю. – Гарик направил ему в лицо черный глаз калаша.

Пират больше не улыбался, голос не пестрел веселыми нотками. Он смотрел угрожающе, с предостережением, прямой и острый взгляд жалил Руслана подобно штык-ножу. Руслан тяжело дышал, внутри его еще потряхивало от ненависти и адреналина, но встать он уже не пытался, даже пробовать не стал: перед глазами все качалось, мозговой чан звенел, как металлическое било после удара молотком.

Кочегар протянул руку и хотел помочь Оскару встать, но в ответ взорвавшейся петардой жахнула грязная брань. Оскар поднялся сам и свирепо вытаращился на Руслана. Кровь из разбитого носа залила губной желобок и окрасила бородку в красный цвет, сделав пирата похожим на отобедавшего каннибала. Под бешено сверкающими глазами отливала малиновая синева. Растерянно-взъяренный вид психопата и его подпорченный хищный лоск отзывались в Руслане мстительным торжеством, крайней степенью удовлетворения, какое может дать только справедливое возмездие. Впервые в жизни Руслан ликовал, поздравляя себя с тем, за что всегда порицал Максима. Ублаженное эго распевало туш в его честь, празднуя вместе с ним эту маленькую победу, и своим ухарским кличем заглушало голос разума.

Оскар сплюнул кровь и шагнул к Руслану.

– Держите его, – булькнул он.