Понтийское царство

Помимо Америи в состав храмового объединения Мена в Кабире могли входить и другие сельские общины, о которых Страбон ничего не упоминает. Известно, что царские пожалования храмам делались из политических соображений, причем нередко для возвеличивания царя и установления его культа. Это целиком соответствовало внутренней политике, которую проводил в Понте Фарнак I (см. часть I, гл. 3). В этом видится причина пожалования земли храму Мена, в результате чего образовался синкретический культ Мена-Фарнака.

При Митридате VI Кабира получила ограниченный полисный статус (см. выше). Центр области Фанарои, где находился этот город, представляло царское укрепление Фанория (Plin. HN. VI.3.8), столица округа, а недалеко располагалось другое царское укрепление Кайнон Хорион. С их помощью Митридат VI осуществлял контроль за Кабирой, ограничивая ее автономию и политик), а также за жречеством храмового комплекса Селены и Мена-Фарнака, сдерживая рост его могущества. Очевидно, соотношение царской, полисной и храмовой земельной собственности в Кабире было близким Понтийской Комане.

В 65 г. до н. э. Помпей сделал Кабиру административным центром Фанарои, переименовав в Диосполь, а затем уже Пифодорида объявила ее столицей, назвав Себастой. У нас нет данных о святилище Мена-Фарнака в указанное время, поэтому можно только предполагать, что статус святилища и религиозные обряды остались такими же, какими они были в эпоху Митридатидов.

Таким образом, мы убедились, что цари Понтийского государства пытались вмешиваться в дела великих святилищ Понтийской Каппадокии, ибо считались верховными собственниками земли в государстве. Несмотря на то что их политика по отношению к Комане, Зеле и Кабире предусматривала земельные дотации, предоставление ателии, асилии и различных полисных привилегий членам гражданской общины, они постоянно держали в руках мощные экономические и политические рычаги, чтобы удерживать в повиновении жречество и членов храмово-гражданских общин. Поэтому утверждения о привилегированном и независимом положении храмовых объединений Восточной Анатолии, по крайней мере на землях Понтийского царства, не соответствуют истинному положению дел.

Глава 3. ЗЕМЕЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПРИЧЕРНОМОРСКОЙ ДЕРЖАВЕ МИТРИДАТА ЕВПАТОРА И ПРИ ЕГО БЛИЖАЙШИХ ПРЕЕМНИКАХ

*[1]

После исследования земельных отношений в родовых владениях понтийских царей встает вопрос об организации землевладения и управления территориями, вошедшими в состав Понта при Митридате Евнаторе. Эта проблема осложняется тем, что статус государств Причерноморья под властью царя Понта был различным: города Левобережья и _ряд фракийских племен признавали только протекторат понтийского царя, а многие местные племена считались лишь его союзниками. В таких же отношениях с Митридатом VI находились племена степной и лесостепной зон Северного Причерноморья, тогда как Боспор, Херсонес Таврический, Ольвия и Колхида были инкорпорированы в состав царства как наследственные владения, население которых полностью признавало его как царя, а не союзного монарха. Поэтому внутренние преобразования, которые царь проводил в своих родовых владениях в Понте, должны были в первую очередь затронуть северную и восточную половины Причерноморской державы. В связи с тем, что в западных районах Причерноморья власть Митридата практически не закрепилась или существовала очень короткое время, вопросы, касающиеся землевладения, организации и управления территориями в этом регионе, в данной главе рассматриваться не будут. Основное внимание будет сконцентрировано на северных и восточных областях. Перед нами встает несколько узловых проблем: состояние хоры на рубеже II-I вв. и I в. до н. э., взаимоотношения хоры и полисов, организация сельской территории и степень влияния на эти процессы военно-административной системы управления, сложившейся в Понтийской Каппадокии, Пафлагонии и Малой Армении.