Понтийское царство

Из надписи явствует, что перечисленные категории жителей не являлись полноправными гражданами. Следовательно, и в Комане, где проживало довольно много торговцев - выходцев из Армении и других стран, находившихся на положении метеков и ксенов, значительное количество οί ένοικοῦντε? не имело гражданских прав в полном объеме. Ими, вероятно, обладали только полноправные граждане города, владевшие земельными участками - клерами. Для нас интерес представляет та часть οί ένοικουντες, которая, как отмечалось, тождественна οί Κατάονες οί έν τή ίερά Κομάνων πόλει, т. е. катаонцам в Каппадокийской Комане. Применительно к Комане Понтийской это могли быть жители царских земель типа λαοί βασιλικοί, свободные крестьяне-общинники или военные поселенцы - катойки и клерухи, обитавшие в многочисленных укреплениях и крепостях, разбросанных по хоре в Дазимонитиде. Они не подчинялись непосредственно храму, а находились под командованием верховного жреца как царского наместника в округе. В период независимости верховные жрецы являлись их ηγεμόνες, а сами жители считались уже не подданными царей, а крестьянами (οί γεωργοί, οί πάροικοι) или воинами-земледельцами, подчинявшимися храмово-гражданской общине во главе со жрецом. Их уместно увязать с военными сельскими поселенцами в Фиатирс (Лидия) (OGIS. 211) во главе с гегемоном-стратегом (ср. приведенную выше надпись Эфеса), в Магнесии (OGIS. 229), и станет очевидно, что мы имеем дело с гражданскими и военными поселенцами в городе и хоре[43]

. В таком случае понятно, почему катаонцы Команы Капнадокийской сделали посвящение жрецу-стратегу одной из областей Великой Каппадокии. Вероятно, это был их военный предводитель, подобно тому, как верховный жрец Команы Понтийской Архелай был ό ήγεμών такой же группы жителей в городе и хоре. Таким образом, эти жители Команы в корне отличались от иеродулов. Возможно, что большинство из них пользовались гражданскими правами.

Очень мало известно о теофоретах ("боговдохновенных"). М. И. Ростовцев считал их "зависимыми от бога" и объединял с иеродулами, которых называл крепостными[44]

. А. Г. Периханян, напротив, отличает теофоретов от иеродулов, но затрудняется определить их положение[45]

. Для суждения о статусе этих людей при храме важно, как представляется, наблюдение В. Ваддингтона, что в ономастике Каппадокийской Команы преобладают теофорные личные имена, производные от имени богини Афины, которая являлась греческой разновидностью одной из ипостасей каппадокийской богини Ма - Νικηφόρου θεά: Афиней, Афинодор, Афинаида. Они принадлежали свободным людям, в большинстве гражданам полиса и, по убедительному заключению В. Рамсея и В. Ваддингтона, не входившим в число иеродулов. Лица, носители теофорных имен, их далекие или близкие предки, были "собственниками" богини и через "божественный энтузиазм" (теофорию) приносили себя в жертву божеству[46]

. В таком случае команские теофореты - это участники оргиастических мистерий Ма-Эннио, божественные поклонники культа, свободные по социальному положению и почтенные члены храмово-гражданского коллектива. В их число, вероятно, входили и лица, прибывавшие специально для участия в празднествах из других городов и областей царства, а также ксены и метеки. Следовательно, теофореты - это не социальная категория, а религиозная группа, а теофория, подобно священной проституции, являлась почетной обязанностью, которой не брезговали даже люди из аристократических слоев населения.

Вторым по значению религиозным центром в Понте был храм Анаит (Анахиты) в Зеле. Страбон сообщает, что Зела была столицей округа Зелитида. Он различает храм Анаит и полис Зелу, при этом из контекста его свидетельства о причинах строительства храма (см. выше) следует, что город возник после появления храмового комплекса. К моменту вхождения в царство Митридатидов Зела уже пользовалась известностью как храмово-гражданская община, владевшая значительной округой. Это можно вывести из слов географа о том, что при Митридатидах прилегающая к храму территория была урезана и разделена между различными владениями (Strabo. XII.3.37). Следовательно, при понтийских властителях Зелитида как военно-административная территория-округ, именовавшаяся первоначально стратегией, а затем диойкесией или гиппархией, уступала по размерам храмовой территории домитридатовской эпохи.

"Цари, - пишет Страбон, - управляли Зелой не как городом (ούχ ώς πολιν, άλλ ώς ίερον διῷκουν), а как святилищем персидских богов Анахиты, Омана и Анадата. Жрец в Зеле, как и в Комане, был там владыкой всего (ό κύριος των πάντων). Положение жреца и иеродулов храма в Зеле, согласно Страбону, тождественно их положению в Комане: верховный жрец занимал второе место после царя. Он был главным распорядителем доходов со священной земли храма и земли жреца, т. е., вероятно, теменоса - священного участка храма Анаит. Верховный жрец имел много помощников, следивших за поступлением налогов в священную казну.