Попаданка с улицы Грёз

Я бросаю последний взгляд в зеркало. Элегантное платье, дорогое, но не кричаще роскошное. Волосы стянуты в простой узел, минимум косметики. Респектабельный и строгий образ — судье должно понравится.

Уже на выходе из дома меня останавливает один из рабочих.

— Госпожа, подождите! Вы должны это видеть!

— Извини, нет времени. Кроме того, ремонтом занимается сестра Катрин.

— Но ее со вчерашнего дня никто не видел, — громила умоляюще протягивает руки, что смотрится несколько комично, учитывая его габариты. — Пожалуйста, это важно.

Вздыхаю.

— Ну что там?

— Это... не объяснить так просто. Надо видеть.

— Ладно, пять минут. Показывай.

В саду и вправду твориться неладное. За последние дни я так привыкла к стуку молотка и визга пилы, что тишина вокруг флигеля наводит на нехорошие мысли.

Распахиваю дверь, влетаю в помещение. И останавливаюсь в недоумении.

За исключением строительного мусора, флигель в полном порядке. Ремонт полностью закончен — одна серьезная уборка, и можно устанавливать оборудование.

— Так что ты хотел показ.

Удар по голове.

Темнота.

Наиля поежилась, огляделась. Даже внутри мрачное здание суда навевало трепет.

Господин Каннингем привел ее в эту комнату, попросил подождать и ушел. Потому что высокорожденной ашият неприлично оставаться наедине с мужчиной, который ей не муж и не родственник. А леди Эгмонт опаздывала...

Девушка нервно покосилась на часы. Еще десять минут до начала.

А потом. потом придется встать перед людьми и рассказывать. Вспоминать о своем позоре: недели в вонючем трюме, рабские торги.

Леди Эгмонт повторяла: в том, что случилось не было вины Наили. Виноваты негодяи с "Корунда" и те, другие, смотревшие на Наилю, как на живой товар. И вопреки всему, чему учили с детства, рабство омерзительно и противоестественно.

Почти невозможно поверить, но очень хочется. Потому что хочется быть, как леди Эгмонт. Свободной и сильной. А свободные и сильные не дают себя в обиду. Отстаивают свои права, добиваются справедливости.

И господин Каннингем будет рад, если Наиля все расскажет.

Наиля слабо улыбнулась, вспоминая его взгляд. И какую-то особую, чуть грубоватую заботливость, от которой на душе становилось тепло. Господин Каннингем — хороший человек. Счастлива будет та, которую он пожелает купить в жены.

"Не купить!", — мысленно поправила она себя. — "Леди Эгмонт говорила, что в Эндалии жен не покупают"

Скрипнула дверь.

Девушка встрепенулась и с недоумением посмотрела на холеного мужчину, скользнувшего в комнату так ловко, словно он был легким сквозняком. Створка за его спиной с щелчком захлопнулась.

— Прошу прощения за беспокойство, милая.

Незнакомец был одет в дорогой сюртук. Темные волосы с благородной сединой тщательно зачесаны назад. Аккуратно подстриженная бородка обрамляла слишком тонкие губы.

Разве подобает благородному ашии оставаться наедине с женщиной, которая ему не принадлежит? Наиля нервно стиснула ткань юбки и обернулась.

Из комнаты был только один выход.

Мужчина шагнул ближе.

— Не волнуйся так, я хотел лишь передать пару слов.

Он говорил с ней, как с низкорожденной, как со служанкой. Наиля и сама не считала себя ашият, слишком часто госпожа старшая супруга отца напоминала ей, что дочь наложницы не ровня истинным благородным. А плаванье на "Корунде" и рабские торги окончательно избавили от иллюзий.

Но после того, как Джеймс Каннингем узнал о ее происхождении, все благородные господа начали обращаться к ней уважительно, как к равной.

— Кто вы и что вам от меня нужно?! — она пыталась говорить уверенно и требовательно, как леди Эгмонт. Но в голосе все равно проскользнул страх. Незнакомец довольно улыбнулся.

— Что мне нужно? — он усмехнулся. — Пока всего лишь поговорить... Ты — главный свидетель по делу о работорговле, не так ли?

— Да.

Сидеть и смотреть на него снизу вверх было невыносимо. Чтобы почувствовать себя хоть немного уверенней, Наиля поднялась, но легче не стало. Мужчина был слишком высоким. В животе снова заворочился липкий ужас — тот самый, что не оставлял ее с ареста отца до встречи с леди Эгмонт.

— И, надеюсь, твои друзья предупредили тебя о последствиях? — медовым голосом продолжил незнакомец

— Последствиях?

Он шутливо приподнял бровь.

— Ах, не предупредили? Ну надо же — какая забывчивость. Бывает. Так вот, понимаешь какая штука, милая... Если ты дашь прилюдные официальные показания, они обязательно попадут в газеты. Вместе с твоим именем. И что это будет означать для тебя?

— Что?

— Ад... — он сделал зловещую паузу. — Ты попадешь в настоящий ад, дорогуша. Ты, я вижу, хорошая девушка, — его голос упал до успокаивающего журчания, стал вкрадчивым,