Попасться на крючок

Голос Фокса пробился сквозь её мысли. Последние четыре дня она была занята: все устраивались в своих временных жилищах, распаковывали оборудование в трейлерах, встречались с владельцами местных предприятий. Но она не была настолько занята, чтобы не замечать Сергея. Конечно, она всегда знала о нём на съёмках. С его страстью, выставляемой напоказ, он был магнитом для внимания. Но если режиссер действительно ревновал её к Фоксу, он забыл об этом и вернулся к вежливому рассеянному обращению с Ханной.

“Поверь мне, если он хоть чего-то стоит, то тот факт, что мне пришлось перевязывать твою шишку, заставит его ревновать.” В её голове снова зазвучал глубокий голос Фокса, когда она должна была думать о Сергее. И всё же… она не могла перестать вспоминать, что сказал ей рыбак на кухне. О его репутации. О том, что он не хотел бы, чтобы люди думали, что они встречаются, потому что он думал, что это будет плохо выглядеть для Ханны. Он ведь не верил в эту чушь, верно?

— Ну… — Пайпер ворвалась в её мысли. — Как человек, который сам только недавно вступил во взрослую жизнь, я могу сказать, что это страшно, но полезно. А ещё я сама готовлю себе еду и ношу джинсы. — Она притворилась, что плачет, и Ханна рассмеялась. — Но я не смогла бы сделать это без тебя, Ханна. Ты заставила меня рассмотреть возможности, о которых я даже не мечтала. Вот откуда я знаю, что ты способна на всё. Не позволяй травме головы и чувству не ухоженности остановить тебя. Моя сестра надежная, творческая и не терпит ничьего дерьма. Если эта студия не даст тебе возможности, другая даст. Чёрт возьми. — Пайпер мило улыбнулась. — И прости меня за ругань, Опал. Я просто пытаюсь донести свою точку зрения.

— Я мать рыбака, дорогая. Ругательства — часть словарного запаса.

Пайпер в кои-то веки стала для Ханны актрисой второго плана, и этот факт не прошел для неё бесследно. Перемена ролей в сочетании с теплым давлением за её глазами, вероятно, объяснила то, что Ханна сделала нечто совершенно не свойственное ей.

— Можешь помочь мне с начесом? Только на сегодняшний вечер. — Она ткнула пальцем в отверстие для большого пальца на своей толстовке. — В одном из домов, который мы снимаем, будет вечеринка каста.

Сестра медленно положила ладонь на её руку, слегка впиваясь ногтями. — Ты просишь меня нарядить тебя?

— Только на сегодняшний вечер. Мне нужна вся профессиональная уверенность.

— О, Боже, — вздохнула Пайпер со слезами на глазах. — Я знаю, что это за платье.

— Ничего кричащего…

— Рот на замок. Замолчи. Ни слова больше. Ты будешь доверять мне.

Ханна сглотнула улыбку и сделала то, что ей сказали. Возможно, в ней и было какое-то тщеславие, которое хотело привлечь внимание Сергея на сегодняшней вечеринке команды, и она подумала, может ли платье в стиле Пайпер сделать это. Но это определенно не было её причиной наряжаться. Если она хотела перейти на следующий уровень в этой индустрии, люди должны были начать воспринимать её серьезно. Просто и легко? В Голливуде имидж имел значение, независимо от того, должен он быть или нет. Блеск привлекал внимание и заставлял людей слушать. Подумать только. Никто никогда не попросит Пайпер или Бринли держать соломинку или помешивать кофе против часовой стрелки, не так ли? Я к тебе обращаюсь, Кристиан.

Они также не ожидали, что Бринли будет делать всю тяжелую работу в студии, не заплатив ей должным образом. Долгое время Ханна считала, что не имеет значения, как выглядит её зарплата. Она жила с родителями в Бель-Эйр, черт возьми. У них был бассейн олимпийских размеров на заднем дворе и постоянный персонал. С тех пор как она вернулась к расположению отчима, деньги снова стали доступны для неё, если ей когда-нибудь понадобятся средства сверх зарплаты. Но её мизерный заработок становился делом принципа. Они бы не справились с этой съемкой, если бы она и Латрис не работали всю ночь. Разница была в том, что Латрис платили столько, сколько она стоила.

Одеться для успеха казалось почти слишком просто по сравнению с тяжелой работой, которую она выполняла в последнее время, но попробовать не помешает.

— Весь этот саундтрек к фильму и разговоры о Fleetwood Mac напомнили мне кое, о чём, — сказала Опал, оторвав Ханну от её размышлений. — У меня есть что показать вам, девочки.

Их бабушка поднялась на ноги и властно прошла в другой конец гостиной, взяв тонкую синюю папку с верхней части книжного шкафа. Зная, что всё, что было в этой папке, будет касаться её отца, Ханна почувствовала, что желудок начинает опускаться. Это была та часть встречи с бабушкой, которую она всегда боялась: когда Пайпер и Опал будут до слёз растроганы каким-то кусочком истории Генри, а она будет чувствовать себя статуей, пытаясь что-то рассказать.