Поправка-22

– А так, что выдрючивайся со своей печкой без меня. Тебе, счастливому недоумку, никогда не понять, что значит чувствовать себя, как я сейчас. Когда ты колдуешь над этими мелкими фиговинами, со мной начинает твориться что-то непонятное. Мне становится трудно тебя выносить. Ты вроде бы ничего плохого не делаешь, а я еле-еле перебарываю искушение хряснуть тебя бутылкой по башке или всадить тебе в спину вот тот охотничий нож. Ты меня понимаешь?

– Я не буду разбирать сейчас форсунку, – понимающе кивнув, пообещал Орр и принялся ее разбирать – с такой неспешной, терпеливой, неустанной, упорной и кропотливой тщательностью, с такой безгранично отрешенной миной на топорном деревенском лице, что ему, казалось, даже и не надо было думать о своем занятии.

– Какого черта ты так торопишься с этой идиотской печкой? – злобно прокляв Oppa и поклявшись себе не замечать его, но мгновенно нарушая свою клятву, спросил Йоссариан. – Ведь тут сейчас пёкло жарче некуда. Мы, возможно, пойдем чуть позже купаться. Так с чего ты вдруг начал думать о холодах?

– Дни укорачиваются, – философски заметил Орр. – Мне хочется управиться с этой работой, пока у меня есть время. Когда я кончу, ты сможешь обогреваться самой лучшей в эскадрилье печкой. Автоматическая подача топлива позволит тебе жечь ее всю ночь, а эти металлические пластины будут равномерно распределять жар по всей палатке. Если ты поставишь перед сном каску с водой на это вот место, то, проснувшись, сможешь умыться горячей водой. Замечательное удобство, верно? А если тебе захочется сварить яйца или суп, ты просто поставишь на печку котелок и зажжешь огонь.

– Почему это у тебя на языке только я один? Ты-то куда собираешься сгинуть?

– А кто ж его знает! – радостно встряхнувшись, воскликнул Орр и нелепо заклацал зубами в дребезжащем смешке. Потом, все еще посмеиваясь, невнятно добавил: – Если меня будут по-прежнему то и дело сбивать, один только бог знает, где я в конце концов окажусь.

– Послушай, Орр, – сочувственно сказал Йоссариан, – а почему ты не попытаешься освободиться от боевых вылетов? У тебя есть серьезные основания этого добиваться.

– Так у меня же всего восемнадцать вылетов.

– Но тебя почти все время сбивают. Ты же чуть ли не каждый раз или топишь самолет в море, или совершаешь вынужденную посадку на материке.

– Да я не против. Мне даже нравится. Ты бы попробовал как-нибудь, когда тебя не назначат ведущим бомбардиром, полететь на боевое задание со мной. Просто ради шутки. Для смеха. – Орр снова хихикнул и весело покосился на Йоссариана.

– Меня постоянно назначают ведущим, – пряча глаза, сказал Йоссариан.

– Ну а когда не назначат? Знаешь, что ты сделал бы, если б у тебя правильно работали мозги? Ты пошел бы к Птичкарду с Краббсом и попросился бомбардиром в мой самолет.

– Чтоб ты меня грохнул об землю или утопил? Нет, не нравятся мне такие шутки.

– У нас в полку никто лучше меня не совершает вынужденных посадок. Я бы на твоем месте обязательно попробовал. Просто для практики.

– Для какой такой практики?

– А разве тебе не нужно попрактиковаться в вынужденных посадках? Кхи-кхи-кхик!

– Есть у тебя еще бутылка пива? – угрюмо спросил Йоссариан.

– Чтобы хряснуть меня по башке?

– Как та шлюха в римском борделе? – рассмеявшись, спросил Йоссариан.

– А что, хочешь, я расскажу тебе, почему она долбила меня туфлей по башке? – похотливо хихикнув, осведомился Орр.

– Да я и сам знаю. Мне рассказала шлюха Нетли.

– Не могла она тебе рассказать, – хихикая, как курлычет в дождь водосточная труба, возразил Орр.

Йоссариану стало его жалко. Он был такой уродливый и крохотный! Кто его защитит, если он останется жив? Кто защитит этого бесхитростного и душевного чудика от наглых грубиянов и здоровенных самодуров вроде Эпплби, у которых темно от чванства в глазах и которые растопчут его на своем пути с жестокой радостью или просто не заметив? Йоссариан часто тревожился за Oppa. Кто оградит его от мошенничества и злобы, от вражды и самодовольного хамства, от презрительного и барского снобизма – особенно при встречах с женами важных шишек – или от приятельского надувательства местного мясника, который будет подсовывать ему в своей лавочке низкосортное мясо? Орр был веселый и доверчивый простачок с кудрявой шапкой густых пегих волос, разделенных на прямой пробор. Он же почти младенец, игрушка для них для всех, подумал Йоссариан. Они выцыганят у него деньги, совратят жену, затравят детишек. Йоссариана охватила волна сочувственной нежности.