Поправка-22

Дальше, гляжу, вытаскивает откуда-то весло размером с походную ложку и, уж конечно, начинает грести, чтобы, значит, доставить всех нас, шестерых здоровых мужиков, этой ложечкой до берега. Представляете? Нашел крохотный компас и большую карту в непромокаемом прозрачном чехле, расстелил карту на коленях, положил сверху компас и гребет. Тем и занимался, покуда минут через тридцать нас не подобрал спасательный катер, – на коленях карта и компас, в руках весло, за кормой леска с наживкой, а сам знай себе гребет, будто собирается догрести этой голубой ложечкой аж до Мальорки, чудик царя небесного!

Сержант Найт, так же как и Орр, знал о Мальорке почти все, потому что Йоссариан частенько рассказывал им про замечательные убежища вроде Испании, Швейцарии или Швеции, где американских летчиков могут интернировать и потом содержать в райских условиях вплоть до конца войны, если они туда доберутся. Вся эскадрилья считала его ведущим специалистом по интернированию, и, летая в северные районы Италии, он каждый раз думал о вынужденной посадке в Швейцарии. Вообще-то ему больше нравилась Швеция с ее высоким уровнем интеллекта и свободными нравами, где он смог бы ежедневно нежиться голым на пляже среди прелестных обнаженных девушек с притворно застенчивыми низкими голосами, а главное, производить на свет целые табунчики незаконнорожденных Йоссарианочек и Йоссарианчиков, твердо зная, что правительство возьмет заботу о них на себя и не станет клеймить его позором… но Швеция была чересчур далеко, и ему оставалось мечтать о том, что где-нибудь над итальянскими Альпами у него будет поврежден при зенитном обстреле один мотор и он получит возможность сделать вынужденную посадку в Швейцарии. Его пилот ни о чем бы не догадался до самого последнего мгновения. Гораздо надежнее, правда, было бы заранее сговориться с каким-нибудь пилотом, которому он полностью доверял, и объявить по радио, что у них вышел из строя мотор, а потом упразднить следы сговора, приземлившись в Швейцарии на брюхо, но единственный пилот, которому он полностью доверял, здравомыслящий псих Маквот, прекрасно чувствовал себя и здесь, на войне, получая высшее удовольствие от полетов почти впритирку к земле над палаткой Йоссариана или над купальщиками у песчаной косы, где ветер от винтов его машины разводил в море мелкую темную рябь и взвихривал вверх радужное облачко водяной пыли, оседавшее на воду мельчайшими брызгами еще несколько секунд после того, как он с бешеным ревом скрывался из глаз.

Про Доббза и Обжору Джо не могло быть в этом смысле и речи, так же как и про Oppa, который опять упорно возился с форсункой от печки, когда унылый Йоссариан вернулся в палатку, не сумев подбить Доббза на задуманное им же самим дело. Печка, сработанная Орром из перевернутого кверху дном старого котла, возвышалась в центре палатки на цементном полу, и пол этот тоже, конечно, был трудовым достижением Oppa. А сам он и сейчас прилежно трудился, стоя перед печкой на коленях. Йоссариан подошел к своей койке и, стараясь уверить себя, что ему нет до Oppa никакого дела, сел на нее с протяжным кряхтеньем вконец измученного человека. Остывающие капли пота неприятно холодили ему лоб. Доббз вогнал его в депрессию. Доббз и доктор Дейника. Доббз, доктор Дейника и Орр, который внушил ему, когда он на него посмотрел, предчувствие неминуемой беды. То там, то сям ощущал он в теле какую-то пакостную дрожь. Дергалась на виске жилка, пульсировала у запястья вена, и почти физически тряслись раздрызганные нервы.

Орр глянул через плечо на Йоссариана, и тот увидел под его чуть вздернутой верхней губой по-заячьи крупные зубы. Орр протянул к тумбочке руку, вынул оттуда бутылку теплого пива, откупорил ее и передал Йоссариану. Никто из них не произнес ни слова. Йоссариан слизнул вспузырившуюся над горлышком пену и запрокинул голову. Орр следил за ним, коварно ухмыляясь. Йоссариан смотрел на него настороженным взглядом. Орр негромко, с присвистом хмыкнул и отвернулся к печке. Йоссариан встревоженно напрягся.

– Не начинай! – умоляюще предостерег он Oppa. – Не начинай возню со своей печкой.

– Да я уже почти кончил, – чуть слышно хихикнув, отозвался Орр.

– Не кончил, а собираешься начать.

– Видишь? Форсуночка. Почти собранная.

– А ты примеряешься ее разобрать. Думаешь, я не изучил тебя, починяльное отродье? Ты же тысячу раз меня этим доводил.

– Да она, понимаешь ли, здорово текла, – ликующе встрепенувшись, объяснил ему Орр. – А теперь только слегка подтекает.

– Не могу я на тебя смотреть, – тусклым голосом сказал Йоссариан. – Если б ты возился с какой-нибудь большой штуковиной, меня бы это не донимало. А у твоей форсунки столько малюсеньких фигушечек, что я не могу без дрожи смотреть, как ты всаживаешь всю свою энергию в эти треклятущие, никому не нужные крохотулины.

– Зря тебе кажется, что раз они маленькие, то уж никому и не нужны.

– А по мне – один черт!

– Это то есть как?