Поправка-22

Он закурил сам и прикурил вторую сигарету для нее. Она с восхищением разглядывала его ровный загар. А свою короткую комбинацию с узкими бретельками снимать отказалась. Комбинация скрывала шрам у нее на спине, который она не пожелала ему показать, хотя и призналась, что не снимает комбинацию именно из-за него. А когда Йоссариан осторожно ощупывал его сквозь комбинацию кончиком пальца – неровно зарубцевавшийся, протянувшийся от лопатки до поясницы, – все ее тело напряглось, как стальная струна. Йоссариан с ужасом представил себе мучительные ночи, проведенные ею под наркозом или в бессонных страданиях, на больничной койке, припомнил неистребимый, всепроникающий запах эфира, гниющей плоти, экскрементов и хлорки, шорох резиновых подошв и белые халаты медсестер, гулкие ночные коридоры с тускло тлеющими до рассвета жутковатыми светильниками – и содрогнулся. Ее ранило во время воздушного налета.

– Где? – спросил он по-итальянски и тревожно затаил дыхание, боясь услышать ответ.

– Napoli[8].

– Немцы?

– Americani[9].

У него екнуло сердце, и он почувствовал, что любит ее. И, не раздумывая, сделал ей предложение.

– Tu sei pazzo[10], – мило рассмеявшись, проговорила она.

– Почему сумасшедший? – удивился он.

– Perché non posso sposare[11].

– Почему на тебе нельзя жениться?

– Потому что я не девственница, – сказала она.

– А кого это интересует?

– Да кто на мне женится? Кому нужна невеста, если она не девственница?

– Мне нужна. Я на тебе женюсь.

– Ma non posso sposarti[12].

– Почему ты не можешь выйти замуж?

– Perché sei pazzo[13]

.

– Почему я сумасшедший?

– Perché vuoi sposarmi[14].

Йоссариан недоуменно нахмурился и с добродушной насмешкой спросил:

– Так ты, значит, не хочешь выйти за меня замуж, потому что я сумасшедший, а сумасшедший я потому, что хочу на тебе жениться, да?

– Si.

– Tu sei pazza![15] – громко сказал он.

– Perché?[16] – возмущенно вскрикнула она и резко села, так, что ее упругие круглые груди затрепетали под тонкой комбинацией, словно в припадке гневного возмущения. – Почему это я сумасшедшая?

– Потому что не хочешь выйти за меня замуж.

– Stupido![17] – заорала она и размашисто шлепнула его тыльной стороной ладони по груди. – Non posso sposarti! Non capisci? Non posso sposarti![18]

– Конечно, понимаю. A почему ты не можешь выйти за меня замуж?

– Perché sei pazzo!

– Да почему сумасшедший?

– Perché vuoi sposarmi.

– Стало быть, потому что хочу на тебе жениться. Carina, ti amo[19], – сказал он и нежно потянул ее вниз. – Ti amo molto[20].

– Tu sei pazzo, – полыщенно пробормотала она.

– Perché?

– Так ты же сказал, что любишь меня. А разве можно полюбить не девственницу?

– Можно. Если нельзя на ней жениться.

Лючана оскорбленно привскочила, готовая задать ему трепку.

– Почему это на мне нельзя жениться? – угрожающе воскликнула она. – Только потому, что я не девственница?

– Да нет, вовсе не поэтому, милая, успокойся. Но разве можно жениться на сумасшедшей?

Она было опять возмутилась, но потом поняла и, опустив голову на подушку, жизнерадостно расхохоталась. А потом окинула его одобрительным взглядом, и ее смуглые щеки расцветились жарким румянцем, а глаза чувственно затуманились. Йоссариан торопливо загасил обе их сигареты, и они молча прильнули друг к другу в упоительном поцелуе – как раз когда Обжора Джо, бесцельно слонявшийся по квартире, не постучав, отворил дверь, чтобы предложить Йоссариану отправиться с ним на поиски девочек. Увидев их, он остолбенел, но тут же опомнился и стремительно выскочил за дверь. Йоссариан еще стремительней выскочил из кровати и стал орать Лючане, чтоб она немедленно одевалась. Лючана огорошенно молчала и не двигалась. Тогда он рывком выволок ее за руку из-под одеяла и толкнул к стулу, на который она повесила свою одежду, а сам метнулся к двери и попытался захлопнуть ее перед носом у Обжоры Джо, уже подбегавшего к ней по коридору с фотоаппаратом в руках. Но тот успел выставить вперед ступню, и дверь не захлопнулась.

– Пустите меня! – судорожно извиваясь и корчась, возопил он. – Пустите меня! – Его надрывные вопли огласились нотками истошной мольбы. Потом он умолк и замер, глядя в щель на Йоссариана с обольстительной, как ему казалось, улыбкой. – Моя не Обжора Джо, – пылко объявил он. – Моя великий фотограф из шикарный американский журнал. «Лайф» знаешь? Шикарный большой снимок на шикарная большая обложка! Пусти, Йоссариан, и я сделаю из тебя шикарная большая кинозвезда. Голливуд знаешь? Много-много чав-чав! Много-много чпок-чпок!