Порочная (ЛП)

— И что же я буду делать с собой, когда всё это закончится? — это реальный страх, который я испытываю. Скука. Неспособность стремиться к большему, ибо как только ты держишь мир в своих руках, чего тогда вы вообще можно хотеть? — Я презираю саму мысль о нормальности.

Она пожимает плечами.

— У таких людей, как мы, никогда не может быть нормальной жизни, но мы находим свою собственную версию нормальности в хаосе.

И чем больше я наблюдаю за ней, чем дольше она со мной — интересно, понимает ли она, что именно такой она станет для меня? Моей нормой в пределах хаоса.

— Я бы никогда не удовлетворился нормой.

— Моя нормальность — это мой бизнес и кровавая бойня моего брата, — смеясь, она наклоняет голову. Её смех звучит так чуждо, беззаботно, как песня какой-нибудь экзотической птицы, которую я бы с удовольствием посадил в клетку и заставил петь. — Это не обязательно должно быть ужасно.

В её глазах мелькает искорка уязвимости, и если бы у меня была совесть, она вполне могла бы вызвать у меня сочувствие к ней. Она любит своего брата, и в какой-то момент я вспоминаю, каково было быть маленьким мальчиком на коленях у матери, но эта нежность быстро сменяется болью от потери того, кто тебе дорог. Любовь — это эмоция, которую ты не можешь контролировать… Я провожу пальцами по ране на горле Камиллы, моё сердце странно колотится в груди.

— Такая порочная малышка, — говорю я, — и всё же ты способна любить. Так интересно.

Она склоняет голову набок, изучая меня.

— Это тебя разочаровывает?

— Может быть, — я делаю глоток виски, переключая своё внимание на телевизор. На сегодня достаточно задушевной беседы.

Смеясь, она похлопывает меня по бедру.

— Не волнуйся, это то, что предназначено только для Габриэля.

Я наблюдаю за картинками войны, мелькающими на экране, мои пальцы танцуют по её бедру.

— Ты можешь позвонить ему, знаешь ли… — возможно, это предложение мира, а возможно, что-то для моего собственного развлечения — понаблюдать за её реакцией, когда она заговорит с ним.

Повисает долгая пауза. Я чувствую, что она смотрит на меня, но я не смотрю в её сторону.

— Потому что, — наконец выдыхает она, — я не пленница…

Я правда верю, что у неё идёт настоящая внутренняя война. Она решила остаться, и всё же она должна убедить себя, что она не пленница. Чтобы ответить на её вопрос, я достаю из кармана сотовый и протягиваю ей.

И я спрашиваю себя: зачем я на самом деле это делаю?.. Возможно, я забочусь о ней больше, чем признаю.

Возможно — ключевое слово.

Глава 9

КАМИЛЛА

Я беру у Ронана телефон, колеблясь, прежде чем набрать номер Габриэля. Он звонит несколько раз, прежде чем брат берёт трубку.

— Привет?

— Гейб.

— Камилла, — выдыхает он. — Ты всё ещё с этим ёбанным Русским?

— Да.

— Какого хрена ему нужно? — спрашивает он.

Мой взгляд скользит к Ронану, сидящему на диване с сигарой во рту. Тонкая струйка дыма проплывает перед его лицом, когда его глаза встречаются с моими и сужаются.

— Я… Я не знаю.

Я снова чувствую себя разорванной на части. Мы с Ронаном превратились из врагов в любовников, в обоих одновременно. И сейчас… Я даже не вижу линий фронта, которые когда-то были начертаны кровью. Так легко забыть обо всём, кроме Ронана и опьяняющей силы, которая кружится вокруг нас, когда мы вместе, но слышать голос Гейба… Мой брат напоминает мне, в чём должна заключаться моя преданность, и о моём собственном предательстве, когда я испытывала что-то к Ронану. Ронан наблюдает за мной, как ястреб, и мне кажется, что он может видеть мои эмоции, поэтому я отворачиваюсь от него.

— Как дела? — спрашиваю я Гейба, меняя тему.

— Лос-Зеты чертовски сумасшедшие, — вздыхает он. — Они скачут на моём члене и… — он мгновение колеблется. — Я слышал, что Себастьян сейчас в Мексике, ведёт с ними дела, — моё сердце бешено колотится о рёбра.

— Уходи, — говорю я, обрывая его. — Если он найдёт тебя…

— Ах, пускай он найдёт меня, — он сплёвывает. — Грёбаная шлюха. Я перережу ему горло и помочусь на его труп, Мила.

— Габриэль, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Что? Хочешь, чтобы я сбежал? Ай, ай, ай… Он убил нашу семью. Этот долг всё ещё должен быть выплачен!

Я сжимаю переносицу и пытаюсь замедлить дыхание.

— Габриэль, я приказываю тебе покинуть Хуарес.

Он фыркает.

— Да, и ты в таком положении, что можешь приказывать что угодно… ёбанный Русский.

— Гейб, ты грёбаный мудак! — кричу я, но связь обрывается.

Я смотрю на экран, наблюдая, как он дрожит в моей трясущейся руке. Я пытаюсь перезвонить, но написано, что номер недоступен. Моё сердце колотится от очень реального и инстинктивного страха. Габриэль и я, мы живём определённой жизнью. Мы признаем, что смерть придёт за нами в какой-то момент, но, если он отправится за Себастьяном Кортезом, это будет самоубийством. Он не сможет справится с ним. С тех пор как он убил мою семью, он стал одним из самых могущественных людей в Южной Америке. Он убил моего отца, мою мать, моего брата — и всё это для того, чтобы украсть нашу наркоимперию. Я принимаю смерть, но я не потеряю ещё одного брата из-за этого человека. Гейб — это всё, что у меня осталось.