Порочный круг

— Это ты-то меня развращаешь? — он осушил бокал.— , ты, Скорпуша, просто безобидный пьянчуга.

Тут захохотал Скорпион, закашлялся и произнес протяжно:

— Мерзавец... — А после короткой паузы предложил:— Так что, давай поцелуемся, что ли?

И мои канонерщики принялись шутя хлопать друг друга по спине, при этом раскачиваясь из стороны в сторону.

Снизу раздались недоуменные крики дам, которые не могли, естественно, слышать наши пререкания:

— Скорпиончик, что это ты там с ним обнимаешься?— затем другой голос добавил с деланной капризной интонацией: — Девочки! Он еще не успел отчалить, а уже забыл нас и флиртует с первым встречным мальчиком!

Скорпиону пришлось опять слезть на грешную Землю, чтобы пройти классическую процедуру расставания с набежавшей слезой и горячими поцелуями. В это время на борт канонерки поднялись все остальные члены экипажа, проживавшие в пансионате. Пилот Скорпиона был угрюмым и не выспавшимся. Он сразу нырнул внутрь корабля, так что я не успел рассмотреть толком даже его спины. Жан и Пак перекинулись парой фраз со мной. Я приободрил их легкими шлепками и тоже отправил вовнутрь.

Наконец, Скорпион оторвался от группы провожающих и, уже стоя на катерной палубе, не переставал посылать воздушные поцелуи. В этой суматохе я совсем забыл о Елизавете, но теперь вспомнил о ней и отыскал девушку взглядом.

Она тоже смотрела на меня печальными глазами. И в тот момент мне почудилось, что в этой грусти было скрыто нечто большее, чем дежурная вежливость, но наша канонерка начала набирать высоту, и лицо моей знакомой быстро исчезло в темноте под корпусом.

На высоте в сотню метров мы сделали прощальный круг, на который нам ответили залпом сигнальных ракет. Створки палубы закрылись. Через несколько секунд корабль устремился прочь от колыбели человечества, встреча с которой, дай-то бог, состоится месяцев так через десять.

Я выдохнул воздух и резко повернулся спиной к двери переходного отсека.

— ! — сказал я вслух и решительно направился в командирскую рубку, задевая плечами стенки узкого коридора.

* * *

Если вы любитель подглядывать за окружающим миром с помощью изощренной оптики, не поленитесь: направьте аппаратуру на спутник Земли. Окидывая вооруженным взглядом пеструю россыпь куполов лунных мегаполисов, которые размещаются в бывших кратерах, переведите объектив на Северное полушарие. Там, посреди океана Бурь, изрытого вдоль и поперек пиратствовавшими в прошлых веках горнодобывающими компаниями, между сороковым и пятидесятым лунным меридианом и двадцатой и тридцатой параллелями вы увидите белый купол Аристарха — одной из лунных баз экспедиционного корпуса.

На третьем уровне, около природной террасы кратера, в помещении семьсот девятом, я проспал как убитый десять часов.

В обед, двенадцать часов по Гринвичу, мои глаза, наконец, соизволили открыться, и я принялся обозревать свои апартаменты. Собственно говоря, разглядывать было нечего: кровать-тахта, шкаф, стол, стул, пищевой автомат рядом с дверью в совмещенный санузел, да горка всевозможной коммуникационной электроники. Минут пять мое сознание оценивало целесообразность дальнейшей жизнедеятельности, и вскоре я пришел к выводу, что встать все-таки придется. Желая разогнать удручающую тишину, по ходу одевания включил галовизор. Лунная телесеть транслировала фильм о грозящей экологической катастрофе. Меня это позабавило. Пережевывая бутерброд с сыром и запивая его смородинным соком, я не мог взять в толк, какая, к чертовой матери, может быть экология в лишенном белковой жизни закупольном мире. В передаче же речь шла о сохранении в неприкосновенности лунных ландшафтов.

Ведущий долго восторгался красотой Альпийской долины и неповторимостью залива Росы, а также еще некоторых других заповедников, куда запрещено ездить кому бы то ни было. Лично мне определенно нравились строгие и лаконичные лунные Альпы, а вот в остальных достопримечательностях я не находил ничего оригинального: просто дикие каменные структуры — следствие первобытного хаоса, случившегося миллиарды лет назад.

Настроенный на столь критический лад, я решил прогуляться по базе, сделать, так сказать, своеобразный утренний моцион, а заодно и посмотреть, кто, чем тут занимается.

Насколько я был в состоянии вспомнить подробности нашего прибытия на Луну, Козера мы поместили в семьсот двенадцатый номер, то есть наискосок от меня. Я прислонился к косяку его двери и позвонил, при этом сказав в мембрану селектора:

— Козер, если ты живой, подай голос.

В ответ послышалось чудовищной глубины зевание, перемежающееся почесыванием и пошлепыванием. Затем мне ответили:

— Иди к едрене-фене. — Козер тут же добавил. — Я имею в виду Скорпиона. Со мной все в порядке.

Каюта Скорпиона оказалась открытой. В момент моего появления он, по-видимому, уже умылся и позавтракал. Канонерщик лежал на тахте, подперев голову руками, и разглядывал что-то на мониторе, лежащим перед его глазами. Приглядевшись, я понял, что это техническая документация. Тут Скорпион краевым зрением увидел меня и, обернувшись, потянулся: