Порочный круг

В таких заботах пролетел весь остаток вечера. Чешуйки купола Аристарха уже практически перекрыли доступ солнечному свету, и мегаполис купался в лиловых сумерках. Перед самым отбоем я решил почитать книгу Кумана о животных Тау Кита. Мне нравятся книги о природе, тем более о незнакомых и забавных обитателях далеких планет. Неторопливость изложения погружала меня в сон. Я отложил мемуары зоолога, последним усилием воли погасил светильник и провалился в спокойный мир, наполненный картинками воспоминаний.

Есть такое понятие "сумасшедший день". Обычно его употребляют возвратившиеся с работы и падающие на диван мужья, как бы оправдывая тем самым свою дальнейшую пассивность в бытовых хлопотах. Было бы здорово, если бы я тоже когда--нибудь мог вот так переложить бремя забот на других, но пока это все фантазии.

Уже в семь часов меня разбудил клерк финансового управления, который готовил расчетную смету нашей экспедиции. Прыщавый бормотун подростковой наружности тут же вогнал меня в тоску, терзая мой сопротивлявшийся разум параграфами инструкций и наставлений. Единственной пользой от данного занятия было то, что, ориентируясь по смете, я уяснил, мы отправляемся в тихую область, где не ведутся активные боевые действия и есть планеты с атмосферой, пригодной для житья. Полтора часа длилась наша беседа. Вроде бы мы обо всем договорились. Но в самый последний момент, когда я протянул палец, чтобы отключить монитор, клерк деловито предложил:

— Я вижу, мистер Фобос, вы все поняли, но настаиваю на составлении подробного письменного плана мероприятий.

По-видимому, он ожидал, что я щелкну каблуками и отдам честь, поэтому с лица его не сходила довольная ухмылка. Однако мой ответ был лаконичен:

— Фак офф!

Расправившись с надоедливым клерком, я собрался с удовлетворенной миной удалиться, как в каюту зашел Козер. Ремонтник вставил дискету с чертежами линкора в компьютер и принялся рассуждать, что "вот здесь стоит вставить эту штуку, а сюда хорошо бы получить одну детальку, которую, правда, придется купить самим у "Панасоника". Я замахал на него руками, моля избавить от технической стороны вопроса, а только сказать, сколько ему надо денег. Козер назвал сумму, в два раза превышавшую запланированные накладные расходы. Конечно, мы поругались. Ремонтник оправдывался, мол, "я забочусь о целостности и боеспособности корабля", на что я отвечал, дескать "не будем превращать обычный линкор в чудо электроники, пусть об этом пекутся умные головы в техническом отделе". После получасовой дискуссии я выгнал Козера, дав ему четвертую часть запрашиваемого. Ремонтник надулся.

Наконец, я вышел в коридор и направился прочь из ненавистной базы. На воздух, на воздух! Но только повернул за первый угол, как меня схватил Рысь. Канонерщик начал взахлеб описывать мне фурор, который произвело их сообщение в стане селенологов, и все порывался утащить меня на какую-то пресс-конференцию. Я насилу оторвал его от себя и, страшно раздосадованный, накричал на Рысь:

— Елки-палки! Ты собираешься заниматься комплектованием экипажа, или будешь точить лясы на ваших п...х конференциях?

Канонерщик опешил и прошипел:

— А зачем кричать? У меня мальчишки давно уже в сборе. И потом, орать на подчиненных, — он постучал себя по лбу,— это .

Рысь повернулся и гордо двинулся по коридору. Уголки моих губ невольно поползли вверх: канонерщику очень шел вид оскорбленного самолюбия. Я хотел было догнать его и извиниться, но передумал. Иногда полезно обижаться.

Я вышел на улицу и занял лавочку около террасы кратера. "Ничего, — думал я, — скоро все утрясется. Мы выйдем в космос, и польются часы монотонной корабельной жизни. Как там поется в одной древней песенке, с помощью которой вредный Скорпион доводил меня до бешенства? Ага: "Заправлены в планшеты космические карты, и штурман выверяет последний раз маршрут. Давайте-ка, ребята, замажем (или закурим?) перед стартом... ля-ля, чего-то там, на несколько минут..."

Расхохотался и напугал стаю голубей, расхаживавших вокруг меня в тщетной надежде на хлебные крошки.

Вспомнив дурацкий мотивчик, я решил навестить Скорпиона. Мой канонерщик номер два предавался меланхолии. Он возлежал средь разбросанных дискет, устремив взгляд в потолок и медленно уничтожая пунцовые ягоды вишни. Я постоял минутку в дверях, а затем поинтересовался:

— И что сие должно означать? Когда твои товарищи сбились с ног, организовывая экспедицию, ты валяешься на тахте и стреляешь косточками в светильник.

В ответ на это замечание Скорпион вынул изо рта очередной снаряд и прицелился в меня:

— Скажи мне, прежде чем я отправлю тебя на фабрику регенерации, есть ли толк в наших барахтаньях?

Он состроил разочарованное лицо — очевидно, я не прельщал его в качестве мишени — и положил косточку в стакан.

— О чем ты? — спросил я.

— Ох...

Скорпион отмахнулся, медленно поднялся, взял полотенце и вышел прочь.