Пороги рая, двери ада

— Я, — также безжизненно ответствовала я, надеясь, что, узрев меня в таком виде, Сима не станет размышлять, почему я явилась с того света в относительной целости, а не в виде головешки.

— Ты пришла за мной? — вяло поинтересовалась она и даже сделала шаг ко мне.

Но в мои планы не входило служить ей проводником в ад. Я шарахнулась назад, стараясь при этом не загасить свечу.

— Нет, — покачала я головой. — Ты примешь свою кару здесь. Завтра же пойдешь и расскажешь о том, что вы сделали. Иначе я буду приходить к тебе каждую ночь, — тут я постаралась придать своему голосу максимальную драматичность, но все дело чуть не испортил Вилли — он вырвался из рук Симы и принялся радостно носиться вокруг меня. Слава Богу, что лентяй Спун еще не проснулся — он в порыве чувств мог запросто свалить меня с ног.

— Хорошо, я пойду и все расскажу, — покладисто согласилась Сима и внезапно повалилась без чувств, словно тряпичная кукла.

Вот уж никогда не замечала за ней излишней впечатлительности! Хотя, нервы у нее в последние дни явно сдали. Впрочем, меня вполне устраивала такая развязка, потому что горячий воск потек со свечи на пальцы и я подпрыгнула от неожиданности, что явно противоречило моему амплуа.

Погасив свечу, я зашла во двор и окликнула Спуна. Он, наконец, соизволил проснуться и, громко топоча, ринулся ко мне целоваться. Очень мне хотелось войти в дом и разобраться, чья это берлога и что там храниться, но времени было в обрез, — Сима могла в любой момент очнуться. Поэтому я, прихватив собак, быстренько унесла ноги.

Федьку пришлось некоторое время уговаривать слезть с дерева и познакомиться с псами. Наконец, обнюханный Вилли и обслюнявленный Спуном, он залез вместе с ними в машину. Я села за руль и мы тронулись в обратный путь.

Собак пришлось завезти в приют и, невзирая на их укоризненные вздохи, оставить там заспанному дежурному сторожу. Я заплатила за месяц их содержания. Везти этих обормотов в Шушановку было невозможно, — Спун вытоптал бы все окрестные огороды, а Вилька непременно затеял бы бесконечные разборки с местными дворнягами и распугал бы всех моих ухажеров. Короче говоря, вышла бы сплошная демаскировка. Не говоря уж о том, какое экзотическое потомство принесли бы к осени шушановские лохматки…

Уже дома, глянув на себя в зеркало, я поняла, почему сторож так косился в мою сторону, выписывая счет — моя физиономия, прикрытая темными очками — это ночью-то! — отливала зеленью, а о прическе лучше не говорить, без хорошей головомойки тут не обойтись.

Федька, переполненный впечатлениями, потребовал, чтобы я написала ему на бумажке «ризеншнауцер» и «бульмастиф», чтобы завтра на свежую голову выучить мудреные слова. Уснули мы, едва головы коснулись подушек.

***

Утром за окном обнаружился небольшой дождик. После завтрака стойкий Федор отправился, несмотря ни на что, собирать клубнику и редиску. Я вымыла голову и принялась размышлять.

Что-то мне в этой истории до конца не было понятно. Если Самурай пошел на такое дело, не ставя в известность шефа, то у него для этого должны были быть гораздо более значительные стимулы, чем овладение «Элко», банком и деньгами Севки. Он ведь не дурак и понимает, что для того, чтобы прибрать теперь все это к рукам нужно какое-то время, но за это время Митрофан обязательно узнал бы о происходящем. А это означало неминуемую и очень жестокую расправу с любителем самодеятельности.

Я в очередной раз проанализировала последовательность событий сначала руками Игорька и Самурая убивают Севку и меня (ну, меня-то не убили, но они этого, похоже, не знают). Потом прячут и собираются навсегда увезти из страны Егорку, причем отдать его на усыновление. Это означает, что у него будут новое имя, семья и гражданство. Но зачем сплавлять наследника, без которого до наследства добраться невозможно? Может быть, они собирались выдать другого ребенка за нашего сына? К чему такие сложности, если малыш оказался полностью в их руках и еще так мал, что ничего в этих делах не понимает? Они могли оставить его у себя, а позднее инсценировать несчастный случай или тяжелую болезнь…

Я содрогнулась, едва подумав об этом. Потом с недоумением посмотрела на обломки хрустнувшей в пальцах расчески и постаралась взять себя в руки. Мне постоянно мешают эмоции — что же, попробуем без эмоций. Мальчик еще не успел получить наследство, а его отдают чужим людям — зачем? Ведь Сима после этого так и не сможет получить деньги, а фирмой можно, конечно, управлять, но присвоить ее пока не удастся.

И банк тоже. Выходит, они сами себе все усложнили, теперь нужно приложить гораздо больше усилий, чтобы все заграбастать. А это может означать одно из двух: либо у них был неизвестный мне план по оформлению наследства без Егора — например поддельное завещание, подкупленный нотариус или нечто подобное, либо… цель убийства — совсем не наследство! Но тогда что? Что для таких людей, как Игорек, Сима и Самурай может быть важнее, чем деньги, достаточно большие деньги, и даже чем собственные жизни, которыми они так рисковали, действую тайком от Митрофана?