Порою блажь великая

— Двинули, Малой, — говорю я. Он говорит «ладно», и я иду обуваться. Творится что-то странное, но я пока не знаю, что. Или — случится что-то странное, и никто не знает наверняка, что…)

— Верняк! — сказал Джоби, клацнув пару раз своим стареньким «Джей-Си Хиггинзом» двенадцатого калибра. — Знаешь, почем я знаю, что это мой день? Потому что сегодня я бросил пить кофе. Давно собирался; брат Уокер говорит, что это грех. Поэтому, чес-слово, бросил, и жду своего гуся за это.

Что ж, на сей раз Джоби был близок к истине: в этот день уж все располагало к гусиной охоте. Все как надо, это он верно сказал. Я вышел, чтоб завести моторку, пока Ли питался, и понял, почему так ясно. Дождь и холод вышибли хмарь с неба. И теперь она слоилась над рекой, пеленой, густой, как снег, фута четыре в толщину. Я даже лодки не видел; пришлось на ощупь заводить. Ли с Джо вышли, и мы отправились на моторке, что на подлодке, только вместо перископов — головы. Джо все молол про то, какой ему теперь фарт попрет, и не только с гусем; по его убеждению, гусь уже в тарелке, вопрос решенный, а впереди его ждет новая громкая слава.

— Будет нам небо в алмазах, — говорил он. — О да. И не надо будет больше таскаться на этой посудине. Ты как думаешь, Хэнк? Еще день или около на Свернишейке, подчистим — и срываемся, и прощай долгие концы по реке во мраке и в мороз, просекаете, ребята? Еще день или около — и чего там на пеньки-то глазеть? Пара дней — и мы прямой наводкой двинем в парк стричь эти большие старые простые палочки, что грибы собирать. Туризм, а не работа!

Я сказал ему:

— Вот повтори свои слова, когда там часиков десять погорбатишься, покочевряжишься, грибник! Работать в парке, со всеми этими чертовыми запретами, какими они там нас обложили, — это как на сто лет назад провалиться.

— О да, но, — сказал он, закрыв глаза и подняв палец, — но, по крайней мере, с лебедкой возиться больше не придется. А уже одно это — греет. Не согласен?

— Я согласен лишь с тем, что меня ничто не согреет, покуда не попробую. А ты что скажешь, Малой?

Ли повернулся, улыбнулся этакой хрупенькой улыбочкой и сказал:

— Если единственное преимущество заключается в отсутствии современной техники… трудно признать перспективу безоговорочно блестящей…

— Современной? — вскинулся Джо. — Тебе-то, Ли, не приходилось управляться с этим чудищем, которое ты величаешь «современной техникой». Да этот выродок уже одряхлел и обветшал, когда Генри мальчонкой был! Не хочешь ты увидеть светлую сторону. Помнишь: «Я был бос и сетовал, покуда не увидал паралитика».

Ли покачал головой:

— Джо, если я бос и увидал шизофреника — это не решит мои проблемы с обувью…

— Нет. Все так. Это не решит твои проблемы… — Он задумался на секундочку и снова просветлел: — Но, согласись, вид шизофреника может тебя немножко развлечь и отвлечь!

Ли засмеялся, сдавшись:

— Джо, ты просто ортодокс позитива…

Джо сказал «спасибо на добром слове» и так радостно надул щеки от такой похвалы, что до самой лесопилки не проронил ни звука.

У лесопилки туман стелился так же плотно, как и вокруг дома. Но теперь посветлело, видимость улучшилась, и эта мгла сделалась еще больше похожа на снег. Я направил лодку туда, где подразумевался причал, надеясь, что едва ли он решил смыться под покровом тумана. Энди стоял там, одинокий и на вид усталый. Он по доброй воле взялся сторожить лесопилку каждую ночь, когда Ивенрайт попытался распустить плоты. Я выдал ему спальник, фонарик и старый «слонобой» восьмого калибра, который Генри заказал в Мексике еще в те времена, когда все калибры крупнее десятого были вне закона [78]. Охрененная пушка, патрон — с пивную банку, а при стрельбе лучше пропустить приклад под мышкой и упереть в дерево или стену, чтоб отдачей плечо не вышибло. Я объяснил Энди, почему дал ему эту гаубицу вместо винтаря 30:30 или чего подобного, попроще. Я вовсе не хочу, чтоб он кого-то замочил, защищая территорию, — но пусть просто пальнет в воздух из этого монстра для острастки, и подмога ужо прибежит аж из самого Пентагона.

Энди поймал швартов, брошенный Джо, и подтянул нас к причалу. Поначалу я думал, что он такой снулый, потому как ночью поспать не задалось, но глянул и понял, что фишка в другом. Он был один.

— Эй, — сказал я, привстав в лодке. — Чё за дела? Где Орланд с двумя пацанами? В конторе жопу греет, от мокреди подальше? А тебя послал лодку встречать?

— Нет, — ответил он.

— А где тогда? Решили с Джоном на грузовике укатить?

— Орланд и остальные сегодня на работу не выйдут, — сказал он. Стоял, держал эту веревку, что тянулась к лодке сквозь туман, этакий большой и наивный ребенок, вертящий в руках что-то непонятное. — Только я и вышел. И…

— И?.. — я ждал продолжения.