Порою блажь великая

— Нафиг! — громко молвил он, смеясь, и наказал себе: — Не уступай ни дюйма! — Он просочился своим компактным шустрым телом под домкрат, уперся плечами в скалу, а башмаками — в бревно. Я тебббе такого пендаля отвешу, что ты у меня аж в моооре улетишь! Да! Бревно переваливается через камень, набирая скорость, натыкается на пень, перескакивает через него, и стрелой летит по всему склону, остановившись всего в каком-то полуярде от реки! Славно, славно. — Эй… — Джо встал и крикнул через плечо Хэнку и Генри, смотревшим на него. — Видали?

О, ребята, тут и возиться нечего. Кого еще вам спихнуть, чтоб ваши силенки поберечь?

Смеясь, он сбежал по склону, с домкратом-пушинкой под мышкой, на крылатых башмаках. И маленький транзистор весело болтался на его шее, радостно попискивал…

Я тебе любовь отдам,И счастье будет нам,

Если кое-кто от нас отстанет… [91]

Отличненько — я снова скрутил домкрат, завел под бревно и взялся за ручку! Домкрат намертво вцепился в сочную кору на заднице полешка. Деревянный скрип нарастал с каждым оборотом. Бревно откатилось на несколько футов, замерло, и — на этот раз елочка покатилась, круша чернику и папоротники, и прыгнула прямо в

речку. Да, сэр, так точно, да! Он подобрал домкрат, закинул лямку на плечо и покарабкался вверх на четвереньках — да-кто-нам-что! — отфыркиваясь и откашливаясь на ходу, будто паучок-водомерка, эмигрирующий на высокую землю. Его лицо раскраснелось и было иссечено царапинами, когда он достиг очередного бревна, над которым трудился Хэнк с пилой.

— Хэнкус, ты еще не закончил с этой ерундовиной? Генри, похоже, нам с тобой придется отдуваться за этого лодыря!

Он перепрыгнул бревно, и грязь на его башмаках превратилась в чистый гелий: и пусть никто-никто даже не сомневается, он это сделает, ей-богу, сделает!..

В своей хижине Индианка Дженни напевала над астрологической картой, которая непостижимым образом покрылась вдруг узором из сплетенных

колец, каждое — точно с донце стакана! Ли потягивал кофе в «Морском Бризе». В доме Вив домыла посуду и думает, чем бы теперь заняться. Джен с детьми остались сегодня в своем новом обиталище, хлопот стало куда меньше. Приятно все-таки отдохнуть от суеты. Я, конечно, очень рада Джен и детишкам, и мне будет их не хватать, когда они переедут, но приятно хоть немножко отдохнуть. Ох-ох-ох, как же здесь тихо, когда никого нет…

Стоя посреди просторной гостиной, глядя на реку, наслаждаясь отдохновением и щемящей радостью, почти тревожной… будто я что-то предчувствую, и оно вот-вот разразится. Кто-то из малышей — ревом, наверное. Знаю, что меня успокоит: хорошенько поваляться в горячей ванне. Просто какая-то Принцесса Белоручка-Беложопка, а? Но, бог мой, как же тут спокойно и тихо…

Хэнк утер нос влажным рукавом свитера, торчащим из-под пончо, снова стиснул пилу и вгрызся в дерево, пока еще стоявшее перед ним, чувствуя, как отдохновение труда, простого незатейливого труда, теплой волной разливается по всему телу… (Будто сон, что-то вроде. И расслабуха — больше, чем от иного сна. Никогда я не был против повкалывать. Я бы прекрасно мог работать по-простому, от звонка до звонка, с восьми до пяти, и чтоб только пальцем тыкали, от сих до сих. Только б по уму, конечно, тыкали. Да, мог бы…) Все шло замечательно. Деревья валились куда надо, ветер оставался умеренным. Генри, когда мог, помогал выбирать стволы, прикидывать путь, заводить домкраты, замещая своим опытом кости, которые, как он знал, были хрупче мела… присвистывая, сплевывая, уверенный в том, что можно совладать, даже если во владении остались лишь ноу-хау, даже если ноги как масло, а руки как стекло, и ничего, кроме этого ноу-хау — и все равно можно совладать! Ниже по склону Джо Бен обстригал двадцать пять ярдов своего нового бревна, наслаждаясь визгливым трепетом пилы в руках, что отдавался в спинных мышцах зарядами электрического могущества… пошла зарядка, о да, рубильник на полную, о да, еще немного — и я схвачу эту деревяшку и хрустну об колено! И скажите, что не…