Порою нестерпимо хочется

В основном типично американские, как и флаг в поильнике. В пожелтевших конвертах лежат кипы фотографий, фотопортреты в стеклянных рамках, семейные снимки, на которых малышня строит рожи, выглядывая из-под ног стоящих напыщенных взрослых; снимки, обычно выбрасываемые через год, из разряда пять долларов за дюжину, с подписями, которыми обмениваются выпускники перед окончанием школы. Один из них я снял с полки: страстная шестнадцатилетняя школьница вывела поперек белого кашемира: "Хахалю Хэнку. Божественному Хахалю, с надеждой, что он еще ухайдакает меня. Дори".

Другая надеялась, что он "в будущем будет любезнее с некоторыми заинтересованными лицами". Еще одна советовала, чтобы он "не увлекался, потому что все равно ничего не получит".

С меня было довольно, и я отшвырнул всю кипу... Школьные фотографии! Я даже представить себе не мог, чтобы мой брат был столь банален. Я уже собираюсь взять полисы и спуститься вниз, чтобы разобрать их при более ярком свете, как вдруг, перелистывая альбом с обложкой из тисненой кожи, замечаю в нем фотографию Вив. Она сидит рядом с маленьким очкастым мальчиком лет пяти-шести -- верно, один из подрастающих Стамперов, -- глядя на длинную тень фотографа, лежащую перед ней на траве. Юбка у Вив широко разложена, волосы раздувает ветер, и она от души смеется, вероятно какой-то шутке, сказанной умной мамашей, чтобы рассмешить серьезного мальчика.

Само по себе качество фотографии очень слабое -- вероятно, сделана маленьким и дешевым фотоаппаратом, но с точки зрения освещения и расплывшегося фокуса она почти шедевр... поэтому, несмотря на все ее недостатки, я понимаю, почему она была увеличена. Вив на снимке не слишком напоминает ту, что можно видеть каждый день жарящей сосиски, борющейся с непослушной прядью, подметающей мусор или развешивающей белье над плитой в гостиной... но не это было важно; очарование фотографии заключалось в том, что она врасплох застигла существо, скрывающееся за жаркой сосисок или ведром с мусором. Смех, развевающиеся волосы, поворот головы -- все мгновенно выражало то, на что ее улыбка обычно лишь намекала. Я решил, что возьму фотографию. Неужели я не заслужил даже фотографии, чтобы показать дома ребятам? Фотография была скреплена резинкой с еще какими-то документами, в которых у меня не было нужды, -- запихаю снимок под рубашку, никто ничего и не заметит. Я принялся стаскивать резинку, но она так задеревенела от времени, что узел затянулся еще туже. "Не надо, пожалуйста..." Я поднес пакет ко рту, чтобы перекусить резинку, -- руки у меня дрожали, я был на взводе, совершенно не соответствующем размеру моей кражи.

-- Ну не надо. Пожалуйста. Будь моей. Пожалуйста, поедем со мной...

-- Я не могу, Ли.

Я даже не понимал, что говорю вслух, пока она не ответила.

-- Я просто не могу, Ли. Не надо, о, не надо, Ли... Я не чувствовал, что по моим щекам катятся

слезы. Передо мной расплывалась фотография, а сквозь пыль и паутину приближалась живая Вив.

-- Но почему? -- глупо спрашиваю я. Она уже совсем близко. -- Почему ты не можешь просто все здесь бросить и?..

-- Эй... -- раздается хриплый голос, -- ...вы нашли тут то, что искали?

Он говорит из люка, но его лишенную тела голову не спутаешь с прочим барахлом.

-- Господи, почему бы вам не организовать здесь свет? Как в могиле... нашли что-нибудь?..

-- Кажется, я что-то нашел! -- кричу я ему, пытаясь контролировать свой голос. -- Куча полисов. Так что мы почти закончили.

-- О'кей. Слышишь, Малыш: я собираюсь одеться и закинуть тебя через реку. Думаю, мне не помешает проветриться. Так что собирайся, пока я одеваюсь.

Голова исчезает. Люк захлопывается. Вив осталась в моих руках.

-- Вот поэтому, Ли. Из-за него. Я не могу оставить его в таком состоянии...

-- Вив, он же специально прикидывается больным, он совсем не болен...

-- Я знаю.

-- И он это знает. Неужели ты не чувствуешь, он все о нас знает? Вся эта болезнь только для того, чтобы удержать тебя.

-- Я знаю, Ли... Поэтому-то я и говорю, что я...

-- Вив, Вив, милая, послушай... он не больнее меня. Если бы тебя здесь не было, он стер бы меня в порошок.

-- Но неужели ты не понимаешь, что это значит? Что это говорит о том, что он испытывает?

-- Вив, милая, послушай, ты любишь меня! Что-что, но это я знаю точно.

-- Да! Да, я знаю! Но я и его люблю, Ли...

-- Но не настолько же, насколько...

-- Да! Настолько же! О Господи, я не знаю... В отчаянии я хватаю ее за плечи.

-- Даже если это так, даже если ты его любишь так же, как меня, ты мне нужна больше, чем ему. Даже если ты нас одинаково любишь, все равно у меня больше доводов: неужели ты не понимаешь, что ты мне нужна, чтобы...

-- Нужна! Нужна, вот и все! -- плачет она, уткнувшись мне в грудь и ее уже чуть ли не истерические рыдания заглушаются плотной шерстью свитера.

-- Вив! -- начинаю я снова. Она поднимает голову. Мы слышим тяжелые шаги возвращающегося Хэнка.

-- Поехали! -- кричит он снизу. -- Слышишь, Ли? Вив!