Портфолио в багровых тонах

Но что интересно: она не искала ее глазами, вообще стояла спиной и просто выкрикнула имя. А Эва помчалась к авто, где стояли Эд, Ника, Данила (или Даник), которому за съемки платили. Каждой девушке безумно хотелось очутиться на ее месте, тем более с таким парнем в дуэте. Но не их, а уродину Эву в коротких шортах усадили за руль, дверцу открыли настежь, на подножке уселся он, Даник, темноволосый, скуластый. В расстегнутой рубашке, обтягивающих джинсах и босиком, что придавало ему вид гламурного босяка, выглядел сексуально и брутально. Смотрел он на Эву, слегка запрокинув голову, та же Ася ревностно подумала, и она наверняка не была одинока: «Было бы на что смотреть». Обидно. У Эвы внешность на тройку с большим минусом (для модели, разумеется), Вика тоже особой красотой не блещет, а Ника сует ее во все проекты, кажется, делает это назло остальным девочкам.

— Виктория! — позвала Ника, закончив съемку и оглядываясь.

Ася сморщилась: Стерва никогда не удосужится добавить, мол, твоя очередь работать, подойди, пожалуйста. Нет, зовет как собачку, тем самым показывая пренебрежительное отношение к девушкам. И как это Викуля не растеряла по дороге шпильки, на которых бежала? За какую-то секунду очутилась перед Никой, держа подол длинной юбки в руках и вытянувшись в струнку, дескать, я вся ваша навеки. Женя бросился подправлять Вике прическу, следующий час Ника снимала только ее. Потом сделала с каждой девушкой по нескольку дежурных кадров, разрешив моделям импровизировать, и рявкнула тоном безнаказанной стервы:

— Всем в студию!

Ася практически ползла к лифту — настолько устала. Да, устала от ничегонеделания! Это же каторга — ждать непонятно чего. А Ника задержалась, показывая Эду результат, который ей не нравился.

— Что опять не так? — насмешливо спросил он.

Видимо, посчитал ее вечное недовольство кокетством, гласившим: художник не должен быть удовлетворен, иначе обрастет штампами, как затхлым мхом. Но это заблуждение, у Ники имелись основания не прыгать от радости.

— Смотри, — увеличив лицо на камере, показала она Соню. — Видишь эту мордашку? Маленькая, злобненькая, но с претензией на… первенство. И как назло, эта претензия лезет в кадр! Не пойму, почему они у меня получаются глупыми… и… какими-то…

— Простушками? — подсказал Эд.

— Да, да, да! Простушки — ты дал точное определение. Нет в них шарма. И сексуальность слабенькая… я бы сказала, надуманная, точнее, выстроенная как по заказу.

— Вероятно, девочки такие и есть.

— Думаешь, на Западе модели умнее и сексуальнее? — фыркнула Ника. — Они везде одинаковые, а я… просто я не знаю какого-то секрета.

— Ты же сама говорила, что камера вскрывает недостатки.

Махнув рукой, что означало: тебе не понять мои (или мировые) требования, Ника стала укладывать фотоаппаратуру в баулы, Эдик двинул в здание.

Среди нечаянных зрителей затесались и Слава с Глебом. Оккупировав скамейку, оба терпеливо наблюдали за процессом съемок и выжидали, когда бодяга, схожая с театральным спектаклем, закончится и можно будет подойти к главе всей этой театральщины. Скучая, Калинин периодически звонил Карине, тихо ворковал по полчаса, вызывая насмешки друга. Но что для Славы девчонки в вычурных шмотках? Картинки и только, кстати, не в его вкусе. А Карина… это Карина. Но вот настал час, и он толкнул в бок Глеба:

— Как думаешь, стоит к ней подойти прямо сейчас или народу много?

— В студии тоже народу много, — сказал Глеб. — Видел, сколько девочек?

— Эй, губы не раскатывай, а?

— О чем ты! Не до того мне, морально травмированному.

— Ага, ага. Пусти козла в огород. Слышал я тональность, когда ты о девочках заговорил. Не сметь, пока не закончится вся эта хрень.

— Что ты, Славик, я вступил в партию монахов. Э! — Он выпрямил спину, вытянул шею, глядя на вход в центр. — А где эта… выдра с фотокамерами?

— Наверное, ушла в хрустальный дворец бизнеса. Идем? Выясним, где студия, заодно тактику выстроим.

Глеб согласно кивнул, одновременно поднимаясь со скамьи. Беспрепятственно вошли в здание, спросили, где фотостудия, им показали стрелки на полу с надписями «Фотостудия «Ника». По этим стрелочкам, нарисованным по стенам, на полу и лестнице, они шли вверх и вверх. Достигнув длинного коридора четвертого этажа, парни вынужденно прижались к стене, уступив дорогу выбегающим из кабинетов людям, которые неслись как на пожар.

— Куда это они? — пробормотал Слава, растерянно следя за паникой на лицах. Может и правда, пожар тут?

— Девчонка упала… — бросил на ходу молодой человек, услышав вопрос Славы. — Откуда-то сверху. Наверное, выбросилась из окна.

Наверное? Само слово, сказанное в момент смятения, когда ничего в голову больше не приходит, но интуитивно допускается, как минимум, два варианта. Противоположных, конечно. Переглянувшись, Слава и Глеб двинулись в обратную сторону, подчиняясь правилу: куда все — туда и я. Почему они это сделали, вряд ли объяснили бы, вероятно, обоих спровоцировало банальное любопытство. Лифты были заняты, парни стремительно сбежали вниз, а дорогу во внутренний двор им указали служащие этого здания, бегущие в боковую дверь.