Портрет Ласточки

— Злодейка… то есть я поразила его первым?

— Да, да! — едва не сорвался в крик он. — И Борворк едва успел спасти меня! Тебе же не понять этого! Ты умеешь только отбирать чужие жизни!

— Взгляни на неё, — спокойно сказала Ови, взяв в ладонь ласточку и направив руку к Вирцелю. — Смысл моей жизни — в созидании её.

За спиной девушки, пока чародей переглядывался с птицей, раздались шаги. У постели стражника застыла фигура Ариццо, он сказал:

— Тот, кто создаёт жизнь, не способен к разрушению, Вирцель. Она — художница. Такие разрушают только собственные творения, чтобы однажды создать нечто новое, более совершенное.

— Сговорились?.. — продолжая рассматривать пернатую, проговорил тот. Лекарь осуждающе покачал головой. Вирцель продолжал: — Почему она так на меня смотрит, будто у неё есть интеллект? Это ведь безмозглая иллюзия!

— Ласточка, скажи ему что-нибудь.

Птица молчала. Молчали и люди. На третьем этаже раздались смешки, кажется, веселились полурослики. Овроллия вновь посадила птицу на плечо и сказала:

— Я докопаюсь до истины. Прошу, Вирцель, ради памяти своего друга и напарника, ради самой академии, пусть вы не любите её руководство… Поведайте, что в точности произошло той ночью.

Стражник переглянулся с лекарем, тот кивнул в знак поддержки чародейки. Наконец Вирцель, словно победив в споре свою тёмную сторону, затаившую совершенно справедливую обиду, начал говорить:

— После того, как я потерял сознание, уткнувшись носом в лужу собственной крови, я пришёл в себя уже здесь, спустя неполные сутки. А началось всё за полночь, почти сразу после того, как во дворе едва слышно прозвонил последний колокол, — раненый сделал паузу, положил руки на живот и осмотрел их. — Сначала всё было тихо. Борворк продолжал рассказывать истории из молодости, иногда крича во всё горло и совершенно не стесняясь старшего дежурного. Внезапно его глаза стали большими и стеклянными, будто он увидел что-то в глубине коридора. Я взглянул туда, куда он указал, но не увидел никого…

* * *

— Говорю же, не спит кто-то ночью! — воскликнул тучный чародей. — А ну как опять эта бестия с последнего курса? Чем ближе выпускной, тем чаще она сюда наведывается на диадему вожделенную посмотреть!

— Ты перепил, уже люди мерещатся, нет там никого, — заметил Вирцель. — Я только ребят в самом реликтории слышу да твоё эхо, гуляющее по коридорам.

— А вдруг украсть решила? Нет, приятель, не позволю! Стой тут!

Едва Борворк тронулся с места, как вдали раздался неприятный скрип. Из-за угла, из соседнего коридора, выплыл аккуратный изящный силуэт в мантии до щиколоток. Голову, укрытую капюшоном, девушка держала в пол, как провинившаяся и получившая наказание; ступала она, несмотря на невысокий рост, тяжело, будто выверяла каждый шаг, высчитывая их количество.

— Атессира, заблудились? — спросил пьянеющий чародей. — Учтите, мы передаём информацию обо всех, кто появлялся рядом с реликторием после сумерек!

Руки девушки покоились в складках мантии, из-под полы капюшона свисали пряди тёмных волос. Тусклое освещение коридора не позволило рассмотреть незнакомку лучше.

— Бери-ка жезл, проучим нарушительницу, — сказал Борворк решительно.

— Что-то не так, я здесь два года дежурю, кроме этой вайнки с её птицей, никого странного здесь не замечал… — Вирцель схватился за жезл, но не вынул из-за пояса. — Не сходи с ума, приятель, потом за связанную в нироузлы студентку будем кипу документов от руки писать. Не нужно…

Чародейка остановилась в двух окнах от стражников, приподняла голову. Её глаза всё ещё скрывала пола капюшона, а уста не шевелились, будто дышала она только носом. Лицо украшал неестественный румянец, отдающий серебром и слегка отражающий свет настенных канделябров. Однако, несмотря на освещение, черты этого лица Вирцель видел буквально несколько часов назад, потому узнал почти сразу.

— Маскировка… — наконец понял Борворк. — Думает, сумеет перехитрить меня! Подойди сюда, милая! Я узнаю твой курс и направление подготовки в два счёта! Ах, забыл! Овроллия Киртан ведь не акадарка, наш язык знает плохо. Из-за твоего народа, девочка, мы, благородные акадари, вынуждены говорить на всеобщем, которым стал ваш поганый вайнский, языке! Так что, мне повторить на вайнидари?

Наступившее молчание прервал неприятный звон, будто кто-то потёр стальные пластины между собой. Незнакомка сделала шаг, ещё один, начала обходить волшебников полукругом, лицом к ним и спиной к окнам. Зачарованные её пластичными, напоминающими танец движениями, они проводили её взглядами до момента, когда она остановилась и, с неприятным звоном оттолкнувшись ногой от окна, бросилась вперёд.

Чары Вирцеля растворились в одеждах незнакомки. В считанные мгновения складки её мантии распахнулись, и Борворка задело по касательной стальным остриём, порвав рукав мантии и поранив руку. Второй рукой девушка дала ему пощёчину, от которой страж, пустив заряд из жезла в ноги неприятельницы, отлетел в дверной проём.