Портрет Ласточки

— Ты должна была пройти путь Дирцы, осознать, каково это — быть избранной, — на этот раз голос был настоящим, откуда-то слева. — Сама из-за своей тяги к поганой диадеме ты не понимала свой статус. Тяга к материальному — это признак слабых людей и не людей тоже; тех, кто желает обсыпать перед смертью крипту со своей могилой или урной золотом. Акадари не такие. Мы не терпим излишней роскоши, а самоцветы используем для великих дел. Надеюсь, ты прочувствовала, как моей дочери было тяжело стать избранной, а позже — пасть из-за любви отца.

— Это не любовь, а симулякр! — Ови всмотрелась в выемку на стене слева. Казалось, под висящими лохмотьями там стоял он. Раздался ответ:

— А когда любящий отец отправляет свою дочь учиться в далёкую страну, прочь от своего и материнского тепла, — это не симулякр, дитя?

Овроллия обессилела и пала на колени. Ласточка замахала крылышками и застыла в воздухе.

— Лети, птица, — призвал Алериц, появляясь из тени. Его обнажённые руки были обезображены шрамами и старыми ожогами. — Оставь ту, кто пожертвовала семьёй в угоду амбициям. Да, дитя, я слышал твои разговоры с однокурсниками. Ты намеревалась остаться в Акадар Фрадуре, бросив родной дом, заниматься магией.

— Это наука!.. — на издыхании произнесла Ови.

— Это искусство, — отвечал он, заняв место у каменного постамента, напоминающего лекторскую кафедру. — А магия и наука — вещи разные, не тождественные друг другу, — мастер замолчал на какое-то время, с равнодушием разглядывая обессилевшую девушку. Затем произнёс: — Знаешь, когда Дирца умерла, я целый год ходил вне себя от горя. Заказал через Жерацира меч, желая покончить жизнь самоубийством. Почему меч? Потому что магия не должна убивать творца, а перерезать себе горло или вены стальными пластинами от големов с манежа — дело безвкусное, неизысканное, как и попытка сброситься с самой высокой башни или напасть на юстициаров, — Алериц опёрся грудью на постамент. — Именно мечом была построена величайшая цивилизация нашего мира — империя, ваш добрый союзник, лишённый по легенде дара магии из-за противостояния высшим силам. Я увидел в этом… символизм. Творца должен убить самый эффективный инструмент, доступный его рукам. Не молот, не стрела, не дубина. Меч. Дорогой, простой, но смертоносный и изящный в своей лёгкости.

Ласточка приземлилась рядом с Ови, клюнула её в руку и прощебетала:

— Теперь ты слушаешь его! Перестань!

— Я не понимаю… зачем нужно было подставлять меня? — спросила девушка. — К чему эти убийства?!

Алериц взглянул на неподвижную стальную деву и сказал:

— Какая беспечность с моей стороны не объяснить ей разницу между жизнью и смертью, но все закончилось так, как я и желал. Моя настоящая дочь и приёмная рядом со мной…

— Ещё ничего не кончено, мастер… — прошипела Овроллия, заряжая руку. Она пыталась прицелиться и схватить злодея нироузлами, однако почти всё его тело было скрыто постаментом. Птица села ей на плечо и приготовилась к атаке, ожидая команды хозяйки.

— Из второго туннеля, через который я провёл сюда свою любовь после осуществления нашего плана, не выйти без ключа. Он хранится под сердцем Дирцы, — спокойно сказал он. — Мы проведем остаток жизни вместе, дитя. Сначала я переселю твоё сознание в неё, — обезумевший скульптор кивнул на сестру-близнеца чародейки, — затем ты, став моей настоящей дочерью, перенесешь моё сознание в него, — он указал на массивную ширму, за которой виднелся большой стальной силуэт. — Наше открытие перевернёт эпоху! Нет же, все эпохи мира!

— Вытолкни его из-за укрытия, — прошептала Ови ласточке. — Я готова…

Стремглав иллюзорный силуэт бросился на мастера и начал его заклёвывать. Тот схватил птицу в две руки и, отойдя от кафедры, попытался отодрать её.

— Дочь! Защищай отца!

Чародейка пустила в него чары, мастера связало нироузлами по рукам и ногам. Однако неприятный металлический скрежет заставил её обернуться в тот момент, когда дева-голем плашмя ударила её мечом. Девушка отлетела к лестнице у постамента и кинула несколько чар в наступающую сестру-близнеца, но даже нироузлы отскочили от её укрытой простой мантией корпуса.

— Это металл, Овроллия, — проговорил связанный. — Лучшая выпускница должна знать, что обезоруживающая магия не действует на неживые предметы.

Птица, закончив с ним, кинулась на голема. Стальная дева схватила её свободной рукой и крепко сжала. Раздался неприятнейший писк, отозвавшийся в самом сердце хозяйки. Следующий удар металлического чудовища заставил её потерять сознание.

* * *

В себя Ови пришла на вертикальном столе с хватами для рук, ног и даже головы. Вокруг неё бегал Алериц, суетливо возящийся с пробирками, инструментами и толстенной книгой. Его шею и верхнюю часть груди покрывали свежие повязки, пропитавшиеся кровью. Дева-голем послушно стояла напротив пленённой, держа в одной руке клинок в ножнах, а в другой — потускневшую и омертвевшую ласточку.

— Пробудилась, дочь? — спросил он, не глядя на жертву. — Твоя дьявольская птица, когда клевала меня, выпила из меня много крови.